Владимир Путин дал интервью ведущему телеканала «Россия-1» Владимиру Соловьёву
Запись интервью состоялась 10 октября.
В.Соловьёв: Владимир Владимирович, мы живём в очень неспокойное время: теракт в Турции, множество погибших, много раненых. К каким выводам можно прийти, что можно сделать, чтобы остановить эту волну террора?
В.Путин: Нужно объединять усилия в борьбе с этим злом. То, что в Турции произошло, – и я воспользуюсь случаем, чтобы выразить соболезнования турецкому народу, Президенту Турции – это, конечно, наглая террористическая вылазка, террористическое преступление со множеством жертв.
И конечно, это попытка дестабилизировать ситуацию в соседней и дружественной для нас стране – Турции. Тем более это делается в ходе избирательной кампании – явная провокация, конечно. Но эффективными мы будем только тогда в борьбе с этим злом, когда вместе будем с ним бороться.
В.Соловьёв: Мы попытались бороться вместе с мировым сообществом, но мировое сообщество нас не хочет слышать. Мы находимся в Сирии – кто только и что только ни кричит. Каковы наши реальные цели нахождения в Сирии? И каковы критерии успешности?
В.Путин: Во‑первых, я хочу подтвердить тот факт, который уже известен: мы заранее предупредили наших партнёров – и американских партнёров, многих, во всяком случае, других партнёров, особенно страны региона, – о наших намерениях и о наших планах.
Кто‑то говорит, что мы сделали это слишком поздно, но хочу обратить Ваше внимание на то, что нас вообще никто и никогда при планировании и начале операций подобного рода не предупреждает. А мы это сделали.
В.Соловьёв: Из доброй воли?
В.Путин: Из доброй воли, исходя из соображений целесообразности и из желания показать, что мы открыты для совместной работы. Подчеркну ещё раз, что мы работаем в полном соответствии с международным правом – по запросу официальных властей Сирийской Арабской Республики.
Все другие страны, которые до сих пор принимали участие в подобных акциях, действуют незаконно, потому что нет ни решения Совета Безопасности ООН на этот счёт, нет и официального запроса сирийских властей.
Обращаю Ваше внимание на то, что к моменту начала нашей операции уже 11 стран приняли участие в различных ударах по сирийской территории – так или иначе. И всё это продолжается больше года. Понимая и зная это, мы: а) проинформировали наших партнёров и б) предложили им совместную работу.
Самое простое было бы присоединиться к нашим усилиям и таким образом легализовать свои собственные действия на сирийской территории. Потому что если у нас есть мандат от официальных властей, то самое простое – присоединиться к нам и работать в рамках этого мандата. Но, к сожалению, пока мы об этом с нашими партнёрами, коллегами не договорились. Но мы не теряем надежды на то, что это можно ещё сделать.
Мы работаем в полном соответствии с международным правом – по запросу официальных властей Сирии. Все другие страны, которые до сих пор принимали участие в подобных акциях, действуют незаконно, потому что нет ни решения СБ ООН на этот счёт, ни официального запроса сирийских властей.
Правда, есть определённые подвижки: созданы прообразы рабочих групп и с израильтянами, и с американцами сейчас создаются, и с турецкими партнёрами тоже мы на этом пути находимся. Есть предложения от американской стороны, как нам выстроить работу на военно-техническом уровне так, чтобы избежать каких бы то ни было инцидентов. На первом этапе хотя бы это – это лучше, чем совсем ничего.
Наши специалисты получили запросы и предложения от американской стороны, сформулировали своё видение этой совместной работы и уже направили в Пентагон. Надеюсь, что будет сделан и следующий шаг, без которого урегулировать ситуацию будет невозможно, а именно: начнется совместная работа над поиском политического решения.
Но если говорить о чисто военной составляющей, то мы ведь нашим партнёрам говорим, когда слышим упрёки в наш адрес, что якобы наши удары приходятся не на ИГИЛ, не на другие террористические организации типа «Джабхат ан-Нусра» и иже с ними, а на здоровую часть оппозиции, так скажем об этом. И мы им сказали: если вы знаете лучше, чем мы, ситуацию на территории, вы уже там присутствуете больше года – незаконно, но всё‑таки присутствуете, – если вы лучше знаете (в чём я сомневаюсь, но допустим), дайте нам цели, мы их отработаем.
В.Соловьёв: Отказали?
В.Путин: Отказали. Сказали, что нет, на таком уровне мы работать не будем. Непонятно почему, если они действительно лучше знают и хотят бороться с терроризмом – назовите нам конкретные места, где укрываются террористы, где их пункты управления, склады с вооружением и техникой.
Дайте нам цели – чего проще? Пока, к сожалению, до такого уровня совместной работы не дошли, но повторяю: первые шаги в установлении контактов на военном уровне уже сделаны.
В.Соловьёв: Сирийская армия перешла в наступление. Насколько высока вероятность успешности наступления сирийской армии?
В.Путин: Это зависит, конечно, прежде всего от самой сирийской армии, от сирийского руководства. И мы не можем брать на себя излишние обязательства и никогда их не брали. Я с самого начала сказал, что активная фаза нашей работы на территории Сирии будет ограничена по времени сроком наступательных операций этой самой сирийской армии. И наша задача – я хочу теперь вернуться к тому вопросу, который Вы задали, – заключается в том, чтобы стабилизировать законную власть и создать условия для поиска политического компромисса.
В.Соловьёв: Стабилизировать военным путём?
В.Путин: Военным путём, конечно. Когда рядом со столицей стоят подразделения международных террористов ИГИЛ и иже с ними, то тогда, наверное, никакого желания договариваться с властями Сирии, которые чуть ли не в осаде сидят в своей собственной столице, наверное, не возникает.
И наоборот: если сирийская армия покажет свою жизнеспособность и готовность, самое главное, бороться с терроризмом, покажет, что власть может это сделать, тогда и возможности достичь политических компромиссов будут значительно выше.
В.Соловьёв: Обозначает ли это, что Вы всё‑таки рассматриваете вероятность использования Вооружённых Сил Российской Федерации для наземной операции в Сирии?
В.Путин: Нет, это исключено.
В.Соловьёв: То есть что бы ни произошло?
В.Путин: Нет. Мы не собираемся этого делать, и наши сирийские друзья об этом знают.
В.Соловьёв: При этом точность, с которой наносятся удары, и те отчёты, которые предоставляет Министерство обороны, показывают, что, кажется, мы владеем ситуацией лучше, чем коалиция под крылом американцев. Откуда у нас такая информация?
В.Путин: Мы готовились к этим военным акциям. Мы проводили предварительные мероприятия, которые заключались в том, что мы сосредоточили в нужном нам месте и в нужное время достаточное количество сил, средств, боезапаса. Мы проводили настойчиво и длительное время разведку из космоса и с воздуха. Мы сопоставляли разные виды получаемой информации.
И специалисты Генерального штаба в координации с сирийскими партнёрами и другими странами региона создали, как Вы знаете, информационный центр в Багдаде и в результате обмена данными получили дополнительные сведения. Так что всё, что происходит в небе и на земле, – это не спонтанные действия, а исполнение намеченных ранее планов.
В.Соловьёв: Конечно, то, что произошло седьмого октября, произвело большое впечатление, в том числе и на военных экспертов: удар Каспийской флотилии, пролёт через две страны для поражения цели в третьей никто не ждал. Американская разведка перестала работать?
В.Путин: Я думаю, что она работает. И американская разведка – одна из самых лучших в мире, давайте не будем бросать в неё камни. Это одна из самых мощных, но и она не всё знает. И не должна всё знать.
В.Соловьёв: Что за ракеты использовались?
В.Путин: Ракеты «Калибр», они стоят у нас на вооружении не так давно – с 2012 года. Их дальность – 1500 километров, собственно говоря, об этом уже говорили. Но это, конечно, высокотехнологичное, высокоточное, современное оружие. И не только такими ракетами, но и наземной техникой, авиационной техникой новейшего поколения планируем перевооружить всю российскую армию. Это действительно сложные комплексы, и, как показала практика их применения, весьма эффективные.
В.Соловьёв: Как они шли?
В.Путин: Вы сами сказали, над территорией двух государств, по ходу маршрута они совершили 147 поворотов, шли на высоте от 80 до 1300 метров.
В.Соловьёв: Скорость – военная тайна?
В.Путин: Нет, это не тайна, скорость сопоставима со скоростью реактивного самолёта. Это все знают. Дело в том, что это же не секретная информация. В принципе, все наши партнёры, во всяком случае на экспертном уровне, осведомлены о том, что у России есть такое оружие.
Одно дело – на экспертном уровне знать, что якобы у России такое оружие есть. Другое дело – убедиться в том, что оно – первое – действительно есть и наш оборонно-промышленный комплекс его производит; второе – что оно высокого качества; третье – что есть люди, хорошо обученные и подготовленные, которые эффективно его умеют применять; и четвёртое – у России есть воля его применить, если это соответствует национальным интересам нашего государства и российского народа.
В.Соловьёв: При этом западные аналоги лучше, хуже? Им есть чего бояться?
В.Путин: Такие же. Но такие же, аналогичные ракеты, скажем, американского производства морского базирования, я могу ошибиться, по‑моему, где‑то 4500 километров. У нас аналогичные ракетные системы, но воздушного базирования, тоже дальностью 4500 километров.
В.Соловьёв: Это обозначает – мы можем из своего воздушного пространства наносить удары.
В.Путин: Да, именно так.
В.Соловьёв: Гонка вооружений?
В.Путин: Нет, дело не в гонке вооружений, а дело в том, что современные средства поражения, доставки совершенствуются, меняются, и в других странах это происходит даже быстрее, чем у нас. Поэтому мы вынуждены, просто вынуждены, хочу подчеркнуть, не отставать – первое, а второе – ведь наша госпрограмма вооружений создавалась несколько лет назад в условиях, когда не было никакого обострения международной обстановки.
Эта программа была свёрстана и реализуется не потому, что мы готовились к каким‑то агрессивным действиям, а просто потому, что имевшиеся и имеющиеся сегодня ещё на вооружении российской армии основные ударные комплексы, защитные системы постепенно устаревали и выходили в тираж, и подошло время их менять. И мы своевременно приняли эти решения.
В.Соловьёв: Барак Обама считает, что Вы всё это делаете исключительно из тщеславия, желания вернуть Россию на политическую карту мира и при этом «загоняете российскую экономику в землю» – дословная цитата. Мы можем себе позволить такое перевооружение? Мы можем себе позволить такую внешнюю политику?
В.Путин: Дело не во внешней политике. Внешняя политика России – миролюбивая, без всякого преувеличения. Если посмотреть на политическую карту мира и увидеть, что из себя представляет Россия, становится очевидным, что нам не нужны ни чужие территории, ни какие‑то чужие природные богатства. У нас всего достаточно, мы – самодостаточная страна. У нас нет необходимости с кем‑то воевать и конфликтовать.
Более того, в 1990 году Россия была инициатором «развода» между республиками бывшего Советского Союза. Это мы проявили добрую волю и предоставили независимость всем бывшим республикам СССР. Это же произошло не в результате какой‑то гражданской войны и других конфликтов подобного рода. Это было общее решение, и среди этого общего решения основным было решение самой России.
Активная фаза нашей работы на территории Сирии будет ограничена по времени сроком наступательных операций этой самой сирийской армии. И наша задача заключается в том, чтобы стабилизировать законную власть и создать условия для поиска политического компромисса.
Поэтому у нас нет никакого желания воссоздавать империю, воссоздавать Советский Союз, но мы должны защитить свою российскую независимость и суверенитет. Мы это, конечно, делали и будем делать.
Что же касается экономики, то ещё раз возвращаюсь к тому, что только что сказал. Эти решения по обновлению вооружений и оснащению Вооружённых Сил нашей страны новейшими комплексами были приняты несколько лет назад – лет десять назад мы уже об этом думали и соответствующие планы инициировали и формулировали эти задачи. Ещё раз хочу повторить: это связано с естественной заменой выбывающих из оборота вооружений.
И ещё есть одно обстоятельство, на которое я хотел бы обратить внимание: ведь это всё – высокие технологии. И задачи, которые мы решаем в этой сфере, побуждают нас к развитию не только прикладной, но и даже фундаментальной науки, а это имеет положительные последствия для всей экономики.
Внешняя политика России – миролюбивая. Если посмотреть на политическую карту мира и увидеть, что из себя представляет Россия, становится очевидным, что нам не нужны ни чужие территории, ни какие‑то чужие природные богатства. Мы – самодостаточная страна.
В этой же связи хотел бы сказать и о так называемом импортозамещении. Многие вещи, которые мы использовали в оборонке, мы закупали за границей. Но это же было очевидным всегда, что закупать некоторые чувствительные вещи, чувствительные технологии, даже просто запасные части для оборонного комплекса – это, мягко говоря, недальновидно.
Очень легко это было делать за нефтедоллары. Но нужно развивать свою науку, своё производство. И это импортозамещение, к которому нас подтолкнули партнёры, оно нам как нельзя на пользу идёт. Поэтому здесь речь идёт не о том, что мы создаём проблемы для своей экономики. Наоборот, мы только выводим её на новые, высокотехнологичные рубежи.
В.Соловьёв: То есть военно-промышленный комплекс – это драйвер роста.
В.Путин: Точно так. Это во всех странах на самом деле: и в США, и в Европе, и в Китае, и в Индии. Вот мы создавали с индусами, допустим, ракету «БраМос» – мы создали целую отрасль для индийской промышленности. И индийские учёные работали очень активно. Это действительно шаг в развитии высокотехнологичной сферы производства в Индии. Индийские партнёры очень довольны, предлагают развивать эту программу дальше, что мы и намерены делать.
В.Соловьёв: Но теракт в Турции вызывает вопрос, который многие задают в России. Мы боремся с терроризмом, который угрожает нам, пытаемся остановить его на дальних подступах. Готовы ли мы внутри страны противостоять попыткам принести вновь боль и смерть на нашу землю?
В.Путин: Вы знаете, у нас ведь… мы уже как‑то к этому привыкли: там проявления, там проявления. К сожалению, до сих пор мы от этого зла не избавились. Но в своё время, знаете, я когда принимал решение по активным действиям против международных террористических банд после нападения на Дагестан, мне тоже очень многие говорили: нельзя этого делать, нельзя того делать, пятого, раздесятого – ничего нельзя. Потому что есть опасность, что террористы то сделают, это сделают.
У нас нет никакого желания воссоздавать империю, воссоздавать Советский Союз, но мы должны защитить свою российскую независимость и суверенитет. Мы это делали и будем делать.
Я пришёл к убеждению, что если бояться, что они что‑то будут делать, то они обязательно это сделают. Надо на опережение действовать. Конечно, такая опасность существует. Но она и без активных действий в Сирии, хочу подчеркнуть, и так существовала.
И если бы мы позволили, извините за моветон, «схомячить» Сирию, то вот эти тысячи людей, которые там сейчас бегают с автоматами Калашникова, оказались бы на нашей территории. А так мы, во всяком случае, на дальних подступах поможем Президенту Асаду с ними бороться.
В.Соловьёв: Но нам пытаются вбросить, что вы вступаете в войну на стороне шиитов против суннитов.
В.Путин: Это ложный посыл, ложный тезис. Мы вообще не делаем разницы между шиитами и суннитами. У нас значительная часть населения – 10 процентов – исповедует ислам. Я уже много раз об этом говорил: они такие же граждане России, как христиане, как иудеи, и мы разницы не делаем.
Мы в Сирии ни в коем случае не хотим ввязываться в какие бы то ни было межрелигиозные конфликты. У нас цель только одна – поддержать законное правительство и создать условия для политического урегулирования. Из этого мы изначально исходили и сейчас руководствуемся именно этим.
У нас, слава богу, очень добрые отношения и с теми исламскими странами, большинство населения которых исповедует ислам в его шиитском варианте, и с суннитами тоже у нас очень добрые отношения. Мы ими дорожим и хотим их дальше развивать.
В.Соловьёв: Владимир Владимирович, а кто‑то поддержал из лидеров суннитских стран?
В.Путин: По‑моему, да.
В.Соловьёв: То есть были звонки от руководителей стран, которые поддержали наше участие?
В.Путин: Дело не только в звонках. Мы же постоянно в контакте с людьми, и мы знаем, что они думают. И больше того, если бы я не знал, кроме общих пропагандистских клише, которые выливаются в средства массовой информации, что реально думают лидеры тех или иных государств, может быть, мы бы этого и не сделали в Сирии.
В.Соловьёв: То есть наши египетские товарищи нас поддерживают?
В.Путин: Дело не только в Египте.
В.Соловьёв: Есть и другие тоже?
В.Путин: Уверяю Вас, что опасность терроризма маячит над очень многими странами региона. Один из лидеров стран региона мне как‑то сказал, и действительно, так и есть, что именно мы, страны региона, и именно исламские государства, являемся первыми жертвами терроризма. И мы хотим и готовы с ним бороться.
Мы в Сирии ни в коем случае не хотим ввязываться в какие бы то ни было межрелигиозные конфликты. У нас цель только одна – поддержать законное правительство и создать условия для политического урегулирования.
Но я не понимаю некоторых наших коллег и в Европе, и в Штатах, когда они говорят, что борются с терроризмом, а реальных результатов мы не видим. Более того, хорошо же известно, сейчас программу в Америке закрыли – по подготовке так называемой Свободной сирийской армии.
Планировали сначала подготовить 12 тысяч человек, потом сказали, что будут готовить шесть [тысяч], потом подготовили всего 60 [человек], а выяснилось, что реально с ИГИЛ воюют всего четыре-пять человек. Истратили 500 миллионов долларов.
Лучше бы они нам отдали 500 миллионов долларов, и мы бы ими лучше распорядились с точки зрения борьбы с международным терроризмом. Это уже точно, как у нас в народе говорят, «к бабке не ходи». Но, во всяком случае, нужно вывести эту совместную работу, как я уже говорил, на полноценный обмен развединформацией.
В.Соловьёв: Спасибо, Владимир Владимирович.
