«МИР 24» представляет полную версию эксклюзивного интервью министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, которое он дал телеканалу «МИР».
Сергей Викторович, в Сочи прошли очень важные переговоры, у Владимира Путина была Ангела Меркель, и был Реджеп Тайип Эрдоган. Скажите, как все прошло?
Лавров: Все прошло конструктивно, весьма полезно. Результаты, разумеется, были несколько различающимися, учитывая, что это две разных страны, два наших разных партнера, и отношения с Турцией у нас сейчас гораздо более продвигаются позитивными темпами, нежели отношения с Германией.
Тем не менее с ФРГ у нас товарооборот остается по-прежнему один из наиболее крупных после Китая, по-моему, второй он товарооборот после Китая. Очень большой интерес у бизнес-сообществ обеих стран - продолжать работать вместе, германские компании из России не уходят. И это подтверждает наши оценки о том, что нынешняя ситуация ненормальная, когда политику, я бы даже сказал, политизированные, идеологизированные подходы некоторые наши европейские и западные партнеры пытаются ставить выше коренных экономических интересов своих стран, своих граждан.
Тенденция к тому, чтобы отказываться от этой аномалии, по-моему, укрепляется. Далеко не все в Евросоюзе готовы смириться с этим. И так называемое агрессивное меньшинство пытается всячески сохранить вот позиции, общие позиции Евросоюза на уровне самого низкого знаменателя. Тогда как принцип солидарности, по идее, должен предполагать поиск консенсуса, компромисса между крайними позициями. Есть позиции тех, кто категорически против любой нормализации отношений с Россией, есть позиции тех, кто выступает за то, чтобы уже сейчас начать выходить из этого санкционного тупика. Мы, повторяю, эту тему не будируем, не хотим вмешиваться во внутренние дискуссии, но видим, как они реально в Евросоюзе развиваются.
Вот на этом фоне визит Ангелы Меркель был, конечно, весьма показательным, это был ее первый визит за несколько лет. И беседа прошла конструктивно, по-деловому, без каких-либо попыток друг другу читать нотации. Это не наш принцип, и мы рассчитываем, что и в Европе поймут, что отношения «ученик-учитель» давным-давно уже канули в прошлое.
Обсуждали (Владимир Путин и Ангела Меркель - «МИР 24») практические вещи, включая сотрудничество в сфере энергетики, включая наше научно-техническое сотрудничество, где связи основываются на очень серьезном взаимном интересе. Обсуждали гуманитарные контакты: деятельность форума «Петербургский диалог», завершающиеся годы молодежных обменов, которые в июне будут уже передавать эстафету новому двустороннему мероприятию, - «Перекрестные годы сотрудничества регионов и муниципалитетов». Их открытие состоится в конце июня в Краснодаре. И вместе с министром иностранных дел ФРГ Зигмаром Габриэлем я планирую принять участие в этой церемонии.
Ну и, конечно же, (стороны - «МИР-24») обсуждали внешнеполитическое взаимодействие, отношения России и Евросоюза, (мы - «МИР 24») напомнили нашим немецким партнерам о том, что почти год назад в Санкт-Петербурге Владимир Путин передал председателю Еврокомиссии Жан-Клоду Юнкеру конкретные идеи в неофициальном документе - о том, как нам проинвентаризировать, где мы сейчас находимся в контактах с Евросоюзом, и как с пользой для всех начать возвращаться к нормальному взаимодействию. Ответа до сих пор нет, так же, как и нет ответа пока на предложение Евразийской экономической комиссии (ЕАЭС) установить рабочие контакты с Еврокомиссией в Брюсселе. Германия, кстати сказать, посылала нам сигналы, что такие технические, сугубо неофициальные контакты она бы приветствовала между двумя интеграционными структурами. Ну, это уже шаг такой, прагматичный, и мы будем готовы идти так быстро и так далеко, как на это будут готовы наши партнеры.
Из внешнеполитических тем мы подробно рассказали о том, как мы работаем на сирийском направлении. Президент Путин неоднократно касался этого в своих выступлениях. И недавно в Астане завершилась очередная встреча с участием правительства Сирии, вооруженной оппозиции, стран-гарантов - России, Турции и Ирана и наблюдателей от ООН, Иордании и Соединенных Штатов Америки. И там был, наконец, одобрен документ о создании зон деэскалации, который уже приветствовали в различных столицах мира - и на Западе, и на Ближнем Востоке. И вот об этом как раз речь шла и с Ангелой Меркель. Мы рассказали о том, как эта инициатива готовилась и как она реализуется. И об этом же, в основном, говорилось с (президентом Турции - «МИР 24») Реджепом Тайипом Эрдоганом в части, касающейся международной повестки дня. Мы согласовали наши подходы в отношении Астанинской встречи, которая как раз в те дни начиналась, когда у нас был президент Турции.
А по двусторонним делам у нас крупные проекты реализуются. Президенты посмотрели, как идет процесс и что нужно дополнительно сделать, чтобы и сроки выдержать, и качество обеспечить. Это касается и «Турецкого потока», это касается и атомной электростанции «Аккую».
Ну и большинство, подавляющее большинство направлений нашего взаимодействия, торгово-экономического прежде всего, которые были подвешены в связи с известными событиями, были разморожены. Соответствующие поручения президентами даны. По оставшимся аспектам наших отношений, включая необходимость более эффективной двусторонней работы по выявлению боевиков, террористов, которые между нашими странами передвигаются, и по вопросам, которые с этим связаны, связаны с обеспечением безопасности, и которые касаются перспективы постепенного возвращения к упрощенному безвизовому режиму, - работа продолжится.
Сергей Викторович, главная интрига тем не менее последних месяцев, несмотря на то, что действительно прошли две очень важные встречи в Сочи, это все-таки когда российский президент встретится со своим американским коллегой. Потому что выборы уже прошли, вот уже прошло даже больше ста дней, тем не менее пока нет никакой информации о том, когда эта встреча возможна. Может быть, у вас есть какая-то информация? И чего в принципе Москва ждет от подобной встречи, если она состоится?
Лавров: Конечно, встреча руководителей весьма и весьма важна. Она важна для того, чтобы они установили личный контакт. Это всегда помогает впоследствии работать над теми вопросами, которые президенты обсуждают. Но я бы не сказал, что это главная интрига. Потому что контакты уже установлены, да, они не очные, контакты по телефону, но беседы - уже три беседы телефонных состоялись президентами Путиным и Трампом - они были очень насыщенными, очень конкретными, лишенными какой-либо искусственности и нацеленными на то, чтобы наши отношения развивать в интересах и России, и США, и в интересах всего мирового сообщества.
И в этой связи, конечно, особое внимание уделяется сирийскому кризису. Президент Трамп был подробно информирован президентом Путиным накануне Астанинской встречи о том, как нам видится дальнейшее движение вперед. Это перекликается с теми инициативами, которые сами Соединенные Штаты в начале этого года предлагали с целью формирования условий для того, чтобы обезопасить гражданское население, прекратить насилие в тех районах, где наиболее ожесточенные боевые действия велись между правительством и вооруженной оппозицией. И не случайно Соединенные Штаты приветствовали результаты встречи в Астане, договоренность о создании зон деэскалации.
Что касается (встречи Путина и Трампа - «МИР 24»). Понимаете, встреча нужна нам и американцам, как я понимаю, не для того, чтобы произвести на кого-то внешний эффект и сказать: «Ну вот, сенсация, так долго говорили, и вот, наконец, она состоялась». И мы, и наши американские коллеги убеждены, что, когда лидеры встречаются, это важно не только для того, чтобы пожать друг другу руки и послушать, кто что думает об отношениях друг с другом и о международных проблемах. Россия и США настолько сильно влияют на международную стабильность и безопасность, что от такой встречи, конечно, будут ждать конкретных результатов. И чтобы это было так, ее нужно хорошо подготовить. И мы сейчас этим занимаемся.
После того, как госсекретарь США Рэкс Тиллерсон приезжал в Москву и вы проводили с ним переговоры и потом были в Кремле у Владимира Путина, что называется, информировали его о том, как прошли ваши переговоры, вот после этого Тиллерсон сказал, что, по сути, в Москве ничего не решили. А после этого, когда отмечали 100 дней со дня президентства Дональда Трампа, было сказано, что главная задача, которая стояла, - это изоляция России в ООН и она совершена. Скажите, с Вашей точки зрения, что это означает? Так ли на самом деле, по поводу изоляции России в ООН? И почему они делают такие заявления?
Лавров: Вы знаете, мне очень трудно отвечать на вопрос, почему заявления диаметрально противоположного содержания звучат из уст различных представителей администрации. Может быть, они еще пока друг к другу не притерлись. Мы обычно ориентируемся на главное действующее лицо. В этом случае это президент Соединенных Штатов Америки Дональд Трамп, который дал очень высокую оценку и визиту Тиллерсона в Москву, и недавнему своему телефонному разговору с президентом Путиным, и выразил настрой на то, чтобы продолжать развивать наши усилия по продвижению отношений в общих интересах. Вот мы на это ориентируемся.
По вашему мнению, насколько плодотворно борьбу с терроризмом ведет такая организация, как ОДКБ? Мы в этом году отмечаем 25-летие этой организации. В общем, срок уже совсем немалый. Насколько они эффективны?
Лавров: Эффективность борьбы с терроризмом определяется прежде всего тем, насколько удается объединить усилия всех тех, кто способен в эту борьбу внести вклад. Полтора года назад, выступая на 70-й сессии Генассамблеи ООН, президент Путин предложил сформировать универсальный, подлинно общечеловеческий фронт борьбы с террором, и эта, конечно же, инициатива остается в силе. Пока такой подлинно единой, универсальной коалиции не сформировалось. Тем не менее мы предпринимаем конкретные усилия в самых разных регионах, в том числе, о чем мы только что с вами говорили, в регионе Ближнего Востока и Севера Африки, где бьемся за то, чтобы не дать террористам захватить власть на обширных территориях, но параллельно с этим, и уже достаточно давно, мы уделяем повышенное внимание пресечению террористической угрозы вблизи наших рубежей, на территории наших соседей, центрально-азиатских стран. И такая организация, как Организация договора о коллективной безопасности, безусловно, рассматривает антитеррор как свой приоритет, особенно в условиях, когда, к сожалению, ИГИЛ (запрещенная в РФ организация - «МИР 24») не только освоилась на Ближнем Востоке и на Севере Африки и пока не хочет сдаваться, но мы обязательно ее добьем, но и на данном этапе активничать начала в Афганистане, особенно в его северных районах, которые непосредственно выходят на границы наших соседей и союзников. В рамках организации приняты соответствующие доктрины, стратегии, нацеленные на развитие совершенно четких, конкретных механизмов борьбы с терроризмом. Есть коллективные силы быстрого развертывания в Центрально-Азиатском регионе, есть коллективные силы оперативного реагирования и есть миротворческие силы, кстати. Но вот большинство задач, которые стоят перед этими механизмами, за исключением миротворческих сил, нацелены именно на борьбу с террором. И соответствующие подразделения, которые страны-члены ОДКБ выделили в состав этих сил, они находятся в постоянной готовности к действиям, как находятся в готовности к действиям и российские базы, которые расположены в Таджикистане, Кыргызстане и Армении. Так что это наш приоритет. Приоритетность борьбы с террором подтверждена во всех документах тех саммитов, которые состоялись за последние годы. И пока эта зараза не будет уничтожена, эти приоритеты будут в полной мере сохраняться.
ОДКБ - это военно-политический альянс, его достаточно часто пытаются сравнить с НАТО. Скажите, насколько корректны такие сравнения?
Лавров: Они не вполне корректны. В стратегии развития ОДКБ нет никаких упоминаний о том, что какая-либо сторона, какое-либо государство, какая-либо организация является нашими противниками. Натовцы, наоборот, воспринимают и Россию как страну, которая является противником, угрозой даже, и всячески стараются принизить статусы и значения того, что делает ОДКБ. Очень робко они идут на контакты, нехотя. Чувствуется, что им как бы зазорно признавать, что ОДКБ - это такая же международная организация, которая признана в ООН, является наблюдателем в Генеральной Ассамблее, которая признана и в ОБСЕ и регулярно участвует в заседаниях ОБСЕ. Но я думаю, что это такой гонор, который свойственен натовцам, он делу не помогает. И мы не раз предлагали объединить усилия и нашей организации, и Североатлантического альянса с тем, чтобы более эффективно бороться с терроризмом. В том числе с терроризмом, который на территории Афганистана пустил корни и в значительной степени подпитывается наркобизнесом, масштабы которого в разы увеличились за период проведения там натовской операции после известных событий 2001 года. У нас были совместные проекты с натовцами, в том числе проекты по развитию методов антитеррористической борьбы, проекты по созданию специальных устройств дистанционного обнаружения взрывчатых веществ, что крайне важно для того, чтобы обезопасить общественные места, где проводятся крупные мероприятия, да и, собственно, метрополитен. Да, у нас была развернутая программа оказания содействию Афганистану в пресечении наркоугрозы, подготовка кадров, предоставление услуг для поддержания в рабочем состоянии вертолетов, которые Россия поставила в свое время и продолжала поставлять в Афганистан, и многое другое. От всего этого натовцы отказались, встав в позу, после того как они поддержали государственный переворот на Украине, а мы поддержали тех жителей юго-востока Украины и Крыма, которые отказались признать результаты государственного переворота. И когда они отказались признать результаты переворота, тогда новые власти-путчисты организовали против них, против собственного народа, войну. Вот когда мы осудили это и когда мы приняли те решения, которые вынуждены были принять в той ситуации, натовцы обиделись, что их проект по полному поглощению Украины в свою зону влияния и включению Украины в Североатлантический альянс, и включению Крыма в свои планы военного окружения Российской Федерации, эти планы провалились. Ну вот из-за обиды на этот объективный исторический факт они заморозили все то, что нас объединяло, в том числе в антитеррористической борьбе. Теперь с огромным скрипом преодолевая сопротивление того самого агрессивного меньшинства, которое и в Евросоюзе тоже есть, они пытаются возобновить разговор с нами. Мы к этому готовы, но говорить будем только на основе равноправия, на основе взаимного уважения интересов, поиска баланса этих интересов и, конечно, будем говорить по повестке дня, которая является общеприемлемой, а не по тем вопросам, которые иногда нужны НАТО больше, чем кому бы то ни было.
Раз мы заговорили про Украину, хотела, конечно же, задать вопрос по поводу «минского формата». Не создается ли ощущение, что он в какой-то стадии такой «примороженности» сейчас?
Лавров: У нас вызывает большую озабоченность то, что происходит с выполнением минских договоренностей, прежде всего в результате саботажа со стороны киевских властей. Примеров тому множество. Это касается и полного саботирования политического процесса, и организации ими на регулярной основе вооруженных провокаций на линии соприкосновения, чтобы иметь предлог не выполнять политическую часть комплекса мер, который был одобрен в Минске. Фактов на этот счет предостаточно, в том числе в отчетах специальной мониторинговой миссии ОБСЕ. Но вместе с тем президент Путин подчеркнул, как и канцлер (ФРГ Ангела - «МИР 24») Меркель, между прочим, что, несмотря на все это, альтернативы минским договоренностям мы сейчас не видим. Ничего более конструктивного сейчас разработать не удастся, поэтому наша общая линия заключается в том, чтобы продолжать работать и в рамках нормандского формата - на уровне лидеров, на уровне министров, на уровне экспертов, - и в рамках, конечно же, контактной группы, где представлены за одним столом и киевские власти, и представители Донецка и Луганска вместе с представителями Российской Федерации и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. И, конечно же, мы всячески поддерживаем деятельность Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ, которая играет очень важную роль. Будем добиваться обеспечения ее полной безопасности, особенно после трагического инцидента, подрыва на мине одного патруля, в результате чего погиб один сотрудник миссии и также есть раненые. Поэтому да, ситуация не очень приятная, поскольку Минские соглашения давным-давно должны уже были быть выполнены, но, повторю, мы не будем давать повода тем, кто хотел бы их сорвать и списать вину за это на нас или на ополченцев.
Беседовала Екатерина Абрамова
