Источник: indicator.ru
Почему Россия — лидер по «мусорным» публикациям, какой «хворостиной» заставлять людей публиковаться в российских журналах, что еще нужно сделать российским ученым, чтобы страна попала в десятку ведущих научных держав, и зачем, по мнению РАН, отказываться от наукометрии, расскажет материал Indicator.Ru.
23 апреля состоялось общее собрание РАН, на котором члены академии и приглашенные представители министерств и Думы обсудили итоги работы РАН за 2018 год и наметили планы на будущее. Особенное внимание участники собрания уделили вопросам наукометрии. Может ли цитируемость быть реальным показателем эффективности работы ученого? Как лучше формализовать оценку результативности? Почему число публикаций российских ученых растет, а Россия так и не входит в десятку ведущих стран по науке? Было высказано несколько предложений, но вопросы остались открытыми.
Президент РАН Александр Сергеев подтвердил сказанное министром: «По данным ВШЭ (Сергеев, вероятно, говорит о материале ВШЭ, который, в свою очередь, ссылается на Indicator.Ru — прим. Indicator.Ru), положение майского указа о необходимости доведения доли публикаций в журналах, индексируемых международной базой данных, до 2,44% было выполнено и перевыполнено. Казалось бы, все хорошо, но если посмотреть на качество, то результат получается совсем не радужный». Нужно отметить, что эти данные относятся к 2016 году.
Оказалось, что из опубликованных в журналах Web of Science статей за 2013–2017 годы только 27% попали в так называемый квартильный список. Остальные были опубликованы в журналах и сборниках с подпороговым квартильным уровнем. Для сравнения, у США эта цифра за тот же период — 60%, у Германии — 56%, у Китая — 43%, у ЮАР — 41%. «По этому показателю мы находимся на последнем месте среди стран — основных поставщиков научной продукции. Коллеги, это прискорбно, но по проценту мусорных публикаций наша страна лидирует в этом списке», — подытожил Сергеев.
Еще одним показателем недостаточного качества научной деятельности в России назвали откровенно слабые позиции российских научных журналов в международных базах данных. По озвученным Сергеевым данным за 2018 год, из 350 российских журналов и около 13 000 всех изданий, которые индексируются Web of Science, только три российских журнала входят в первый квартиль, семь — во второй. «Таким образом, российская научная периодика практически исчезла из перечня значимых в мире научных изданий», — заключил Сергеев.
Любопытно, что одновременно с общим заседанием РАН в Москве проходила конференция Ассоциации научных редакторов и издателей, на которой директор Департамента государственной научной и научно-технической политики Михаил Романовский рассказал об этой же проблеме. Решение, на его взгляд, должно быть следующим: «Публиковаться надо. Какой-то хворостиной загонять людей публиковаться в наших журналах и улучшать их качество. Кроме как наращиванием количества публикаций мы никаким образом не нарастим наполняемость наших журналов».
Председатель комитета Государственной думы по образованию и науке Вячеслав Никонов обозначил другую сторону вопроса. По его мнению, качество работ российских ученых не снизилось, но их «не хотят цитировать» западные коллеги: «Да, увеличилось количество публикаций. А вот цитируемость их на Западе сократилась. А почему? Может, кто-то скажет, что снизилось качество этих работ. Но просто эти наши публикации интересны не тем, кто будет их цитировать, а тем, кто будет их использовать. Их используют, не цитируя».
Никонов также заявил, что учет цитируемости — западная практика, и поставил под сомнение вопрос о ее применимости в России. По его словам, «наша наука, когда она была величайшей в мире, не использовала эти критерии, это точно». Ему возразила заместитель председателя Правительства Российской Федерации по вопросам социальной политики Татьяна Голикова. Она заявила, что показателей результативности деятельности учреждений гораздо больше — их 41, причем цитируемость не является ключевым критерием.
