Жизнь не останавливалась: Сибирь в годы Великой Отечественной войны
Источник: sbras.info
Великая Отечественная началась внезапно. 22 июня 1941 года было воскресенье, и люди занимались привычными домашними делами. Весть о вторжении германских войск в Советский Союз навсегда разделила их жизнь на «до» и «после». О том, как встретила войну Западная Сибирь, рассказывает младший научный сотрудник Института истории СО РАН кандидат исторических наук Михаил Павлович Беленко.
«Враг будет разбит. Победа будет за нами»
«Вероломство, с которым фашистская Германия напала на Советский Союз, потребовало незамедлительной реакции со стороны руководства нашей страны, — говорит историк. — В первый день войны Президиум Верховного Совета СССР издает указ “О мобилизации военнообязанных...”, призванный вступить в силу с 23 июня 1941 года».
На территории четырнадцати военных округов объявлена мобилизация. Военнослужащих запаса, родившихся с 1905 по 1918 год, призывают во вновь формируемые воинские части. Остальным военнообязанным гражданам, подходящим по возрасту, предписано обратиться в призывные пункты при военкоматах, многие из которых начинают работать уже к середине дня 22 июня.
«На территории Сибири в это время функционировали два военных округа — Сибирский и Забайкальский. Мобилизованные получали там оружие, обмундирование, проходили специальную подготовку для того, чтобы при первой же возможности направляться в действующую армию и непосредственно участвовать в военных действиях», — рассказывает Михаил Беленко.
Наряду с обязательным призывом развернулось и движение добровольцев, в котором активно участвовала молодежь. «Уровень патриотизма в то время был очень высок, — объясняет историк. — Если пожилые люди уже знали, что такое война на примере Первой мировой, то представители молодого поколения, воспитанные на романе Николая Островского “Как закалялась сталь”, готовы были едва ли не бегом бежать на фронт. Правда, далеко не все подходили по возрасту. Поэтому подростки шли на хитрость, например приписывали себе несколько лет. Эти случаи отражены в военных мемуарах и художественной литературе».
Михаил Беленко уточняет, что масштабный военный призыв создавал некую правовую коллизию. «Дело в том, что в 1939 году, сразу после начала Второй мировой войны, сессия Верховного Совета СССР приняла поправки к законодательству, которые существенно ограничивали права граждан по смене места работы, — поясняет Михаил Павлович. — Возможно, сегодня это звучит дико, но в то время человеку нельзя было уволиться с завода, если ему не разрешало руководство. С директоров предприятий очень жестко спрашивали за план, поэтому квалифицированные специалисты ценились крайне высоко, и так просто их не отпускали».
Весомым аргументом для увольнения могла быть только повестка из военкомата. Поэтому рабочие, обладавшие «бронью», иногда были вынуждены покидать свои предприятия тайно, чтобы попасть на фронт.
«Людей под пули не бросали»
Прямиком на фронт военнослужащих из Сибири, как правило, не отправляли. В течение 1940—1941 годов в СССР шло развертывание новых подразделений: страна наращивала число вооруженных сил. Формируемые в этот период воинские соединения постепенно продвигались на запад. «По сравнению с европейскими государствами Советский Союз был бедной страной. Поэтому войска зачастую размещались не в тех районах, которым требовалась усиленная оборона, а там, где была возможность для их размещения», — говорит Михаил Беленко.
Существующие войска были разделены на несколько стратегических эшелонов. В самом начале войны уже сформированные к тому времени соединения были отправлены на фронт, чтобы сражаться с врагом. А вместо них тут же готовились новые, в их числе были войска, которые впоследствии героически проявили себя в кровопролитных боях, таких как, например, битва за Москву.
Историк уточняет, что, несмотря на весь трагизм положения, в котором оказался Советский Союз, людей под пули не бросали, как это принято считать. «“Одна винтовка на троих — и в бой” — чистой воды заблуждение, — подчеркивает Михаил Беленко. — Человеческая жизнь в СССР ценилась высоко, поэтому солдат пытались максимально вооружить и как можно лучше обучить на полигонах».
Иногда подготовка призывников могла длиться годами. «В мемуарах некоторых военных летчиков говорится: людей набрали, но толком ничему не учат, потому что не хватает самолетов, горючего, и только в 1943—1944 годах, когда появилась возможность, их, наконец, выучили и стали отправлять на фронт, — говорит Михаил Беленко. — Эта мера, наверное, была правильной и справедливой, потому что когда на службу поступает слишком много солдат, средний уровень их подготовки падает. Количество неизбежно девальвирует качество. Если армейский механизм большой, но не прочный, где-то обязательно появится слабое звено».
Спасительный путь в Сибирь
В первые дни войны при Совете народных комиссаров СССР был образован Совет по эвакуации, главной задачей которого был вывоз «населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» из подверженных угрозе регионов. Словом, всего того, что, с одной стороны, составляет народное достояние, а с другой, может использоваться как ресурс в войне.
Что касается именно гражданской эвакуации, то, по словам Михаила Беленко, она подразделялась на несколько видов.
Первый — стихийная эвакуация населения. Речь идет о перемещении беженцев, которые самостоятельно пытались куда-либо уехать. Многие из них не имели конечной цели. «Такого рода бегство было характерно больше для городского населения. Люди могли “путешествовать” куда угодно, используя существующую транспортную инфраструктуру. Их перемещение никто не организовывал специально», — говорит историк.
Второй вид — организованная промышленная эвакуация в тыловые регионы страны — центральную часть (от Москвы до Урала), собственно Урал, Западную Сибирь (включая Алтайский край, Новосибирскую и Омскую области), а также в Среднюю Азию. «Хотя Сибирь в этом списке была не главной, сюда, как и в соседние регионы, целыми эшелонами перевозили промышленные предприятия и государственные учреждения. Как правило, вместе с оборудованием эвакуировали персонал заводов и фабрик, чтобы на новом месте люди могли возобновить свою деятельность», — поясняет Михаил Беленко.
И третий вид — организованная эвакуация людей. «Это сложный и многогранный процесс, — говорит ученый. — В отличие от организованной и точечной промышленной эвакуации, простых граждан нередко отправляли “в никуда”. Были специальные поезда-вертушки, которые курсировали туда-обратно и массово вывозили людей из прифронтовых городов, чтобы они не попали под бомбы».
Если в начале войны эвакуация по большей части производилась стихийно, то с июля-августа 1941 года процесс стал более упорядоченным. В Новосибирск организованно прибывали эшелоны из Москвы, Ленинграда и других центральных регионов.
«Большая часть эвакуационных пунктов размещалась вдоль транспортных коммуникаций — железных дорог и речных путей, — рассказывает Михаил Беленко. — Все узловые станции региона в первые месяцы войны были переполнены людьми. Поэтому необходимо было как можно быстрее расселить их и вовлечь в производственную деятельность».
В тесноте, но не в обиде
Масштаб эвакуации превосходил все довоенные планы. Каких-то готовых решений, которые можно было реализовать, у местных властей попросту не было. Нужно было импровизировать, а это привело к тому, что и в перевозках, и в размещении эвакуированного населения в первые три месяца войны нарастал хаос.
Как справлялись с потоком приезжих власти Новосибирска?
Во-первых, искали места за городом. Детей пытались распределить в детские дома, санатории, базы отдыха и лагеря, поскольку городской фонд в основном был отведен под промышленность и госучреждения.
Во-вторых, отправляли в сельскую местность. Эвакуированным гражданам предоставляли работу в колхозах Алтайского края и Новосибирской области. Были даже компании по переселению в деревни и села местных жителей. Эта мера была вынужденной — чтобы освободить как можно больше городских помещений.
В самом Новосибирске проходило уплотнение городского населения. «К людям в квартиры принудительно подселяли еще кого-то. Это вполне вписывалось в административные и социальные практики СССР. Конечно, в этом смысле условия были очень жесткие, потому что к концу 1941-го — началу 1942 года было чудовищное перенаселение: на одного человека приходилось два квадратных метра и меньше», — рассказывает Михаил Беленко.
Помимо прочего, в городе происходило интенсивное освоение неприспособленных помещений под жилье и возведение новых сооружений. «Старались строить дома барачного типа или землянки, представляющие собой полукотлован со встроенными стенами, обсыпанными землей. Строили в спешке и не очень квалифицированно, поэтому качество такого жилья оставляло желать лучшего», — говорит историк.
Приоритетом являлась промышленность. Люди тоже были приоритетом, но в условиях, когда ресурсов не хватало, расселение происходило очень медленно.
Мощный импульс развития
Одним из приоритетов в ходе эвакуации было трудоустройство населения: нужно было много работать — «для фронта, для победы». В Новосибирске это было в числе главных задач городских властей. Людям старались давать работу по специальности, но такая возможность была не всегда. Особенно в сельской местности.
В наиболее привилегированном положении оказались несколько категорий населения.
Первая — сотрудники оборонных предприятий. С работой по специальности у этой категории проблем не возникало. «Вместе с эвакуированными заводами в Сибирь прибывало почти всё руководство, порядка 80 % инженерно-технических сотрудников и всего около 40—50 % рабочих, — рассказывает Михаил Беленко. — В этом плане квалифицированной рабочей силы категорически не хватало. Недостающие кадры пытались компенсировать фабрично-заводскими училищами и трудовыми мобилизациями подростков из сельской местности. Но всё же для работы на промышленных предприятиях нужна была квалификация. Хороших рабочих отрывали с руками».
Еще одна привилегированная группа — медицинские работники. «Тут наблюдался маятниковый процесс: все комплектуемые дивизии, полки должны были обязательно иметь в своем составе медсанбаты, и, естественно, врачей стали забирать в армию. Поэтому вплоть до зимы 1941 года численность медицинских кадров в Сибири резко просела», — рассказывает Михаил Беленко.
Это привело к плачевным последствиям: санитарные нормы на транспорте практически не соблюдались, поэтому эвакуированные люди разносили инфекционные болезни. В сибирских городах возникали вспышки тифа, ОРВИ и других недугов, вплоть до эпидемий, которые кое-как удавалось сдерживать. «Потом уже среди эвакуированных стали выискивать врачей и санитаров, и численность медицинских кадров в регионе стала постепенно расти», — говорит историк.
На особом положении были и ученые, большинство из которых приезжали в Новосибирск в составе научно-исследовательских институтов и вели активную научную деятельность, и целые творческие коллективы из столичных театров и киностудий, которые также продолжали здесь работать во время эвакуации.
«Конечно, каких-то ярких событий в Новосибирске во время войны не было, но культурная жизнь не останавливалась: театральные коллективы выступали с представлениями, музыканты исполняли классическую музыку, фонды музеев организовывали выставки эвакуированных картин, проходили показы кинофильмов. Просветительская работа имела большое значение. Искусство было важным признаком того, что жизнь продолжается. Военнослужащими это воспринималось как элемент заботы о них и как способ психологической и эмоциональной разгрузки», — комментирует Михаил Беленко.
Особо трепетные отношения у Новосибирска сложились с Ленинградом. Об этом напоминает памятник на улице Восход, посвященный трудовому подвигу ленинградцев и всех эвакуированных в Новосибирск в годы Великой Отечественной войны. Из блокадного Ленинграда в наш город было эвакуировано 128 тысяч жителей. В это время в Новосибирске проживало 400 тысяч человек.
По словам историка, несмотря на то, что Великая Отечественная война легла тяжелым бременем на всю Западную Сибирь — социальная инфраструктура работала с огромной перегрузкой, — эвакуация послужила мощным толчком для развития Новосибирска как промышленного, научного и культурного центра Сибири. После окончания войны многие люди остались здесь жить и работать: развивать науку, возводить здания, заводить семьи.
Юлия Клюшникова
|
|
|
