Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Новые международные реалии, НЧП и безопасность России
Наш долг - не забывать о нашей общности,
чтобы вместе созидать новый мир. Россия -
великая страна, и эта ее роль сохранится и в будущем[1].
Ш. Перес, президент Израиля
... главной задачей внешней политики или главным
смыслом модернизации внешней политики является ее
перенацеливание с задачи укрепления статуса страны
в мире на задачу привлечения ресурсов извне для
модернизации страны[2].
Д. Тренин
Так, что же в действительности является или должно быть главной целью внешней политики России: укрепление ее позиций в мире, ее безопасности, как утверждает Ш. Перес, либо модернизация, как считает Д. Тренин? Два взаимоисключающих мнении о главной задаче внешней политики России (второе, как считается, - поддержано Д. Медведевым в июле 2010 г.) породили множество споров внутри страны, в т.ч. в экспертном сообществе, и за рубежом, в 2010-2011 годах. Попробуем рассмотреть это противоречие (если оно существует) и найти логическое объяснение этим полярным позициям. Слова мудрого израильского политика могут коротко охарактеризовать не только его отношение к роли России в мире и обеспечению международной безопасности, но и подход большинства российской элиты к этим проблемам: Россия стремится не только не забывать свою цивилизационную, в т.ч. европейскую общность и совместно решать имеющиеся проблемы, но и справедливо полагает, что она остается, и будет оставаться великой страной, на которой лежит особая ответственность за обеспечение международной и европейской безопасности.
Была бы странным, если бы правящая российская элита так не думала. Хотя следует сделать две существенные оговорки: во-первых, иногда большинство (или влиятельная часть) российской элиты все-таки скатывалась на эту позицию. Как, например, на рубеже 90-х годов, когда считалось, что "цивилизационное превосходство" Запада, успехи рыночной экономики обесценили не только все советские достижения, но и само понятие "национальной безопасности".
Во-вторых, и сегодня значительная либеральная часть российской элиты готова поступиться суверенитетом, даже территориальной целостностью, а тем более национальными интересами и ценностями ради "вхождения России в круг цивилизованных держав". В 2010 году эта неудобная, антипатриотичная позиция была заменена новой неолиберальной формулой - "модернизация в обмен на национальные интересы и ценности", - суть которой остается старой.
Следует признать, что очевидное противоречие этой формулы национальным интересам заставляет либералов находить более адекватные времени формулировки. В частности, в 2011 году усилилась критика власти по поводу ресурсной ориентации экономического курса, в т.ч. его бюджетной составляющей. Так, по признанию журналиста А. Башкатовой, летом 2011 года "специалисты ВШЭ поставили крест на экономической политике властей", публично заявив о своем разочаровании, опубликовав бюллетень Новый курс" под редакцией. С. Алексашенко. В нем, в частности, признается, что "Доля нефтегазовых доходов заложена в нем на уровне 43-47%, что сопоставимо с докризисными показателями и свидетельствует о критической зависимости бюджета от рынка нефти. Правительство не планирует слезать с нефтяной иглы еще как минимум три года"[3]. Более того, власть на сырьевые доходы очень даже рассчитывает. Именно за счет них страна будет укреплять свою оборону и безопасность, наращивая расходы на нее с 27% в 2011 году до 44% в 2014-м[4]. При этом "образование, здравоохранение, наука, культура, инфраструктура будут получать из бюджета с каждым годом все меньше средств, вложения в человеческий капитал будут неуклонно сокращаться, замечают в ВШЭ"[5].
Странным образом, правда, С. Алексашенко, который был многие годы, прямо причастен к такой политике, переносит ответственность на существующую власть, а не на финансово-политическую элиту, сформировавшую такой курс еще в 90-е годы.
Казалось бы, уже была проведена оценка внешней политики М. Горбачева и Б. Ельцина, сделаны выводы и даже подготовлены нормативные документы, характеризующие внешнюю политику и политику в области безопасности России, - Концепция национальной безопасности, Концепция внешней политики, Военная доктрина России и пр., - но вновь, уже под предлогом модернизации, приоритеты и национальные интересы России ставятся под сомнение.
Мировой кризис 2008-2010 годов показал, что существующая модель международных отношений отнюдь не идеальна. Как заметил профессор МГИМО(У) А.Д. Богатуров, "Финансовый кризис 2008 г. не заслонил беду более общую - кризис миросистемный. Политики, деловой мир и общественность больше тревожатся из-за первого. Это понятно. Но финансовые потери - не единственная угроза. Деградирует международный порядок, сложившийся после распада СССР, а с ним - модель партнерских отношений между Россией и Западом. Между тем эта модель представляет собой несомненную ценность, пусть условия российско-западных отношений и были выработаны с явным преобладанием интересов США и ЕС"[6].
"Деградирующая модель", - безусловно, не лучший выбор для России.
В этом контексте странным, например, выглядит требование "платы за модернизацию" через отказ России от своего статуса великой державы или своей системы ценностей. В разных вариантах эта, мысль звучит из разных уст. Как, например, у А. Аузана, который считает, что "... для того, чтобы выйти на высокую траекторию, нужно пожертвовать парадигмой. Нужно сменить парадигму, то есть набор национальных ценностей"[7].
Другими словами не только политики в США и странах Евросоюза, но и в России (а А. Аузан представляет, безусловно, влиятельное неолиберальное направление в политике), пытаются поставить знак равенства между модернизацией и либеральными ценностями. Но этот же знак равенства, продолжая логически, должен быть в таком случае поставлен между национальной системой ценностей и системой безопасности. И западные политики его ставят. Формула, упрощенно выражающая тождество, выгладит следующим образом:
Применительно к современным международным реалиям это означает, что если Россия хочет проводить процесс модернизации и "вписаться" в систему международной безопасности, то ей предстоит сменить свою систему ценностей на существующую в США и странах Евросоюза. При этом всем трем системам ценностей пытаются придать некий универсальный характер, доказать, что подлинная система международной безопасности возможна только при "подлинной" системе (либеральных) ценностей.
Модернизация в этой логике выполняет очень важную роль. Она выступает неким общим знаменателем, универсальным набором принципов, правил и норм, которые - де способны обеспечить создание современной экономики, общества и государства. Отрицая эти универсальные правила модернизации и ее самоценность, государство лишает себя возможности войти в число развитых стран. "Входной билет" в этот избранный круг стран, охваченных модернизацией, - отказ от национальных интересов (в т.ч. интересов безопасности) и ценностей.
Но к системе национальных ценностей относятся не только социокультурные и исторические, которые, собственно, и делают народ нацией, но и суверенитет и весь комплекс государственных интересов. Продолжая эту логику, вы неизбежно должны признать, что отказ от национальных интересов ведет и к отказу от государственных интересов, в т.ч. и суверенитета государств. С этой точки зрения логика формулы может быть продолжена и изображена на следующем рисунке
Другими словами выбор чужих ценностей и чужой системы международной безопасности предполагает в конечном счете отказ (целиком или частично) от национальных интересов и государственного суверенитета. Что, собственно, мы и наблюдаем в странах Евросоюза после вступления в декабре 2009 года в силу лиссабонских соглашений. Но с той лишь разницей, что эти страны добровольно уступают часть своего суверенитета и национальных интересов в пользу Евросоюза, а Россию пытаются принудить это сделать вопреки ее национальным интересам. Разница, как видно, принципиальная.
Между тем модернизация, на мой взгляд, может и должна быть осуществлена в России во многом именно в интересах укрепления суверенитета государства и национальной безопасности. Что, безусловно, требуется сегодня в условиях глобализации, ослабления позиций России в мире и ее способности влиять на эти процессы. Этому отнюдь не противоречат мировой опыт. Совсем даже наоборот. Так, в Израиле, например, модернизация и технологический рывок во многом были сделаны именно из-за необходимости развития ВПК, который рассматривался в качестве гаранта защиты от высшей угрозы, в условиях ослабления поддержки со стороны Франции, США и других стран. По признанию американских специалистов, основными уроками, которые можно извлечь из опережающего технологического развития Израиля, были следующие:
- Постоянная угроза национальной безопасности и наличие долгосрочных стратегических задач могут способствовать развитию науки и технологических достижений мирового уровня (подч. - А.П.).
Действительно, постоянная внешняя угроза и неизбежные огромные расходы на оборону не помешали, а способствовали модернизации Израиля.
Этот вывод прямо противоречит либеральной "аксиоме" о том, что СССР разрушили огромные издержки на поддержание ВПК". Но эта же "аксиома" стала причиной развала ВПК СССР как наиболее наукоемкого и передового комплекса советской экономики.
Теперь уже можно сказать, что если бы в свое время в СССР и России избрали стратегию конверсии ВПК в гражданско-военный научно-технический комплекс (что предлагал в т.ч. и я в 1989 году), а не развал и уничтожение ВПК, то можно было бы ожидать эффекта, сопоставимого с израильским. Но выбор неверной стратегии был за неолибералами, которые исходили из представлений либеральной идеологии, а не национальных интересов страны.
Следующий вывод американских экспертов:
"- Научное и технологическое образование, а также доступ к системам социальной и финансовой поддержки являются важной основой для предпринимательства и развития перспективных технологий. Фонд BIRD сыграл особо важную роль в обмене технологиями между многонациональными (с базированием преимущественно в США) ИКТ-компаниями и малыми высокотехнологичными предприятиями Израиля. Эффективно управляемые частные партнёрства могут содействовать выходу компаний на международные рынки, налаживанию отношений с другими компаниями и нахождению источников финансирования"[8].
И здесь трудно ни согласиться с американскими экспертами. Действительно, государство и общество должны были обеспечить в России в интересах модернизации как широкий доступ к качественному образованию, так и государственную поддержку внедрению инноваций в экономику страны. Ни того, ни другого за последние 20 лет сделано не было. Наоборот, финансирование науки и образования стремительно снижалось под либеральным лозунгом "наука и образование должны быть самоокупаемыми". В результате мы столкнулись с уничтожением профессионального образования и снижением качества высшего образования.
Не было создано и системы финансовой, либо иной поддержки инноваций. Хуже - сложившаяся к 2010 году система в России оказалась абсолютно не восприимчива к инновациям. Число предприятий, внедрявших инновационные продукты и услуги, никогда не превышало 5%.
Пример Израиля мог бы сослужить и хорошую службу для России, если бы ее правящая элита последовала следующему совету:
- "Знание мировых рынков, в особенности технологических потребностей крупных наукоемких корпораций, помогает местным малым предприятиям в разработке своих собственных программ технологического развития. Кроме того, наличие хорошо образованной, взаимосвязанной еврейской диаспоры в других странах мира, в особенности в США, сыграло важную роль в понимании международных рынков.
- Возвращение в Израиль части диаспоры было связано с представлениями об экономических возможностях самореализации в своей стране и о национальной гордости; правительство Израиля не предоставляло работавшим за рубежом специалистам каких-либо официальных государственных преференций"[9].
В самом деле, государство - ни СССР, ни Россия - ничего не сделало в 1990-2000-ые годы для продвижения российских товаров и услуг за рубеж. Ни посольства, ни торговые представительства не были ориентированы всерьез на эти функции. Не были использованы и огромные возможности российской диаспоры за рубежом, которая сегодня является, например, "самым крупным нацменьшинством" в Европе. Не были использованы и огромные ресурсы влияния, созданные СССР в других странах, в интересах развития.
Еще более справедлив следующий вывод американских экспертов:
- "Правительство Израиля не пыталось реформировать существующие научные организации; вместо этого оно разработало новую политику и программы в ходе нескольких циклов развития для заново возникающих структур".
Правительство России делало иные раз наоборот: уничтожались "до основания" отраслевые институты, были обречены на вымирание институты РАН и других академий.
Одновременно не создавалось ничего нового ни в фундаментальной, ни в прикладной науке.
- Бюро главного ученого (OCS) сыграло важную роль в определении задач научно-технологического развития и координировании исследований. В начале своей деятельности OCS столкнулось с некомпетентностью руководства и низкой эффективностью небольших грантов. Однако благодаря уверенному руководству выпускника Массачусетского технологического института Ицхака Яакова и международной сети OCS смогло создать гибкую, восприимчивую культуру, отвечающую интересам промышленности.
- Венчурные компании представляют собой важный источник инвестирования высокотехнологического бизнеса. Не менее значимым для предпринимателей является руководство в области управления и обслуживания[10].
Результатом развития экономики Израиля стал ее стремительный рост - как количественный, так и качественный[11].
Таким образом опыт Израиля показал, что логика модернизации может быть иной. Более того, именно ориентация на национальные интересы и ценности стала условием успешной модернизации и создания эффективной системы национальной безопасности. Эта логика может быть изображена на следующем рисунке.
Как видно, Израиль, не поступаясь интересами национальной безопасности смог не только быстро осуществить модернизацию в труднейших внешних условиях враждебного окружения и отсутствия природных ресурсов, но и укрепить свою национальную безопасность. При этом вопрос о международной и региональной безопасности ставится им в качестве производного от национальной безопасности, а не в качестве условия ее обеспечения.
В России к 2010 году остро встал вопрос об обеспечении национальной безопасности в прямой связи с модернизацией, прежде всего развитием отечественных НИОКР. Обещание Д. Медведева в конце ноября 2010 года о том, что военные расходы до 2020 года будут сохраняться на уровне 2,8% ВВП"[12], относится, видимо, к денежному содержанию военнослужащих. Что же касается расходов на НИОКР, которые в развитых странах традиционно составляют до 10% военных бюджетов, то здесь ясности нет. Как, впрочем, и относительно всей структуры военного бюджета страны.
Ответы на вопросы о новой роли России в XXI веке и отношении к этой проблеме российской элиты можно получать при анализе двух ведущих тенденций: эволюции мировой политической системы, влияния на этот процесс глобализации, в т.ч. европейской интеграции, а также процесса эволюции взглядов самой российской элиты на проблемы европейской безопасности, которые за последние десятилетия претерпели радикальные изменения. К сожалению, процесс осознания этих реалий идет крайне медленно. Как, впрочем, и весь процесс подготовки и принятия решений. Так, 2 февраля 2010 года Д. Медведев подписал распоряжение о создании "Российского совета по международным делам", первое заседание которого состоялось... 20 июля 2011 года[13].
В связи с первой тенденцией эволюции системы международных отношений отчетливо просматриваются как минимум, два крайних, диаметрально противоположных, сценария возможного развития событий[14], которые сегодня объективно существуют, по мнению российской элиты, в мире.
"Первый, пессимистический и трагический сценарий - это продолжение ныне преобладающей модели глобализации, получивший название неолиберальной. Данная модель осуществляется в интересах и под руководством ТНК и западной цивилизации, направленность ее на реализацию однополярного мира, она ведет к углублению пропасти между богатыми и бедными странами. Итогом осуществления этой модели станет унификация по западному образцу и иерархизация мирового сообщества, на вершине которой - североамериканская цивилизация, с тенденцией подавления и ликвидации цивилизационного (незападного) и культурного разнообразия, являющегося гарантом сохранения и источником саморазвития глобального сообщества"[15].
Этот сценарий или модель многим в российской элите представляется неизбежным, однако у российской элиты есть справедливые возражения: однополярный мир неизбежно порождает ответную реакцию остального мира, который будет отчаянно защищать цивилизационное разнообразие. Как правильно полагает профессор МГИМО(У) А.Д. Богатуров, "На практике получилось совсем иное. В основе своей пацифистская идея общечеловеческого интереса как воплощения идеологического компромисса и глобального примирения была по сути дела отброшена и заменена фактически воинственной и в тот момент торжествующей идеей глобальной демократизации, которая сама по себе ни мира, ни взаимной терпимости, ни компромисса не сулила - потому что она означала подчинение одной части мира другой, причем если при У.Клинтоне это подчинение мыслилось как в основном "добровольно-принудительное" и по возможности мирное, то при Дж. Буше его стали откровенно провозглашать обязательным и подкрепленным американской военной машиной"[16].
Подавить это сопротивление можно только военной силой, возрождая тоталитаризм и неоколониализм в глобальных масштабах, что абсолютно неприемлемо для большинства стран и народов. Это неизбежно поставит под угрозу международную безопасность, более того, возможно приведут к новой мировой войне, вероятность которой не исключил Д. Медведев, выступая в мае 2010 года в газете "Известия".
Развитие по этому сценарию не влияет на стабилизацию военно-политической ситуации по периметру границ России. Скорее наоборот: мы видим, что все последние 20 лет ситуация объективно ухудшается. Как совершенно справедливо замечает исследователь из МГИМО(У) В.H. Земсков, "Дополнительную неопределенность привносят в военно-политическую ситуацию сохраняющаяся напряженность и продолжающаяся нестабильность в Ираке, на Ближнем Востоке в целом, в Афганистане.
В центральноазиатском регионе, да и на территории самой России все еще сохраняют свой деструктивный потенциал экстремистские группировки и бандформирования, которые еще не отказались от планов использования силовых методов для достижения своих целей захвата власти в отдельных государствах региона или на части их территорий для создания там исламистских режимов.
На западном и кавказском направлениях набирает обороты процесс милитаризации соседних государств, наращивающих свои арсеналы сверх того, что необходимо для нужд обороны. По периметру пространства СНГ в последние годы заметно возросло присутствие элементов военной машины НАТО, что само по себе может создать условия для обострения международных отношений.
При таком наборе сценариев нужен совершенно иной инструментарий для нейтрализации или ликвидации возникающей угрозы. Во всяком случае задействование крупных группировок в составе нескольких дивизий и/или с участием целых родов вооруженных сил отдельных стран региона или их формирований вряд ли будет уместно.
Как само Содружество Независимых Государств, так и созданные с участием его членов структуры, такие как ОДКБ, ШОС, ЕврАзЭС, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) идеальным современным требованиям коллективной безопасности не соответствуют (подч. А.П.).
С учетом всех существующих обстоятельств система евразийской коллективной безопасности в лучшем случае остается фрагментированной...>>[17].
Таким образом сохранение в перспективе этого сценария развития неизбежно приведет в будущем к сохранению и даже развитию неблагополучных в целом для России отношений по периметру ее границ: от северо-запада до юго-востока. Пока что Россия не втянута прямо в военные конфликты, но, во-первых, нет гарантии, что этого не будет в будущем, а, во-вторых, непонятно с кем и какими силами и средствами она будет решать эти военно-политические конфликты, вероятная уже в недалеком будущем. Как справедливо отмечает тот же В.Н. Земсков, "Не создает каких-либо преимуществ для интеграционных процессов на постсоветском пространстве резкое снижение уровня, за пределами взаимодействия по линии ОДКБ и ШОС, двусторонних политических, хозяйственных, гуманитарных и иных связей между отдельными странами региона, которые на порядок слабее по сравнению с их же контактами, например, с Россией или дальним зарубежьем. Более того, как в ОДКБ, так и в ШОС явно недостает политической солидарности, гармонизации позиций государств-членов по важнейшим мировым и региональным проблемам. Достаточно в этой связи вспомнить определенные трения и напряженность между Арменией, с одной стороны, и центральноазиатскими государствами, с другой, из-за голосования последних на сессиях ОИК за резолюцию с осуждением "армянской агрессии". Возникали поэтому же поводу трудности в отношениях между государствами-членами ОДКБ и в ООН.
Отдельно и крайне ответственно встает вопрос о соотношении сил и степени сотрудничества созданных с участием государств-участников СНГ различных интеграционных структур, прежде всего, ОДКБ и ШОС"[18].
Ответ может быть только один: Россия должна рассчитывать только сама на себя, точнее, на ту модернизацию, которая может привести к созданию не только нового общества и новой экономики, но и реальных военно-политических инструментов влияния - эффективных военных сил и средств. Эти силы и средства не появятся в результате технологических заимствований извне, которые по определению будут хуже, чем у тех стран, которые их производят.
Кроме того, важно развитие двусторонних и междунациональных отношений "по всем азимутам" с государствами, расположенными по периметру границ с Россией. Это - огромный ресурс развития, который не должен ставиться в зависимость от отношений с другими странами. Например, как это было сделано по отношению к Ирану, которому оказали в поставках систем ПРО.
Так, по свидетельству ученых МГИМО(У) за 2000-2008 годы торговля России соцстранами Центральной Азии[19].
Можно констатировать, что игнорирование в течение многих лет этого направления внешней политики России, в т.ч. Внешнеэкономических связей, очевидно. Рост товарооборота за 8 лет почти в 5 раз, можно назвать только началом этого процесса. Очевидно, что резервы такого сотрудничества огромны.
Альтернатива сценарию глобализации есть. Суть её в постепенной смене модели глобализации на гуманистическую модель, реализуемую в интересах и под контролем "глобального гражданского общества" при максимально бережном отношении к национальным ценностям. Эта альтернативная модель может быть реализована лишь на принципах диалога и партнерства стран и цивилизаций в совместном решении острейших глобальных проблем XXI в. - экологической, демографической, технологической, экономической и социокультурной. В этом заинтересованы не только отстающие и бедные страны и цивилизации, но и авангардные: "и богатые, и бедные - все в одной лодке". Только на этом пути возможно построение геополитической системы постиндустриального общества. Именно эта модель и легла в основу инициативы Д. Медведева о создании новой архитектуры европейской безопасности, которая может стать прообразом мировой безопасности.
Надо только понимать, что диалог может вестись между равноправными партнерами. Россия сегодня таковым партнером не является. Она только может им стать, если ее правящая элита в очередной раз не проспит новый этап научно-технической революции, либо выберет, опять же в очередной раз, тупиковый путь развития.
И, конечно же, при учете современных реалий, а они таковы. Как совершенно справедливо замечает профессор МГИМО(У) А.Д. Богатуров, "... синергетика дала важную подсказку: поведением системы управляют не все ее характеристики, а только набор ключевых из них. Для целей анализа таковых должно быть выделено не более пяти (число "лямбда"). Если следовать этой логике, то набор лидерских черт будет выглядеть приблизительно так:
(1) военная сила, (2) научно-технический потенциал, (3) производственно-экономический потенциал, (4) организационный ресурс, (5) совокупный креативный ресурс (потенциал производства востребованных жизнью культурных, идейных, научных и иных инноваций).
Военная сила с целью возможности ее прямого или косвенного применения для установления контроля над поведением других стран была ключевым параметром лидерства в 1945-1962 годах. В 1963-1973 годах ее роль понижалась. В 1974-1985 годах она стабилизировалась, затем снова упала (1986-1990), чтобы в 1990-х обнаружить тенденцию к росту и резкий взлет в первом десятилетии XXI века"[20]
Как видно, синергетический эффект, в т.ч. и отраженный на эффективности использования военной силы, во многом зависит от качества и величины НЧП.
Российская элита вполне трезво оценивает нынешнее место России в мире, которая по основным показателям серьезно отстает от группы развитых стран, а тем более США. Так, соотношение сил в мире можно оценить традиционно, исходя из величины ВВП, - показателя, который, следует напомнить, уже не раз менялся за последние 100 лет. Как подчеркивает исследователи МГИМО(У), еще в начале XIX в., как и в предыдущие столетия, ведущими по экономической мощи были две крупные древние цивилизации: Китай и Индия. На них приходилась почти половина производимого в мире ВВП.
К 1913 г. ситуация радикально изменилась: Китай и Индия производили всего 8,8 и 7.5% ВВП мира, т.е. примерно столько же, сколько Германия и Великобритания. Вся Западная Европа вместе с США давала уже более половины мирового ВВП. Увеличилась также доля России и ЦВЕ.
За последующие сорок лет картина опять изменилась и в 1950 г. выглядела так: доля Западной Европы заметно снизилась, а доля США резко возросла. Продолжала расти доля СССР, превратив его во вторую по экономической мощи державу мира[21].
Примечательны демографические показатели, которые являются одним из важнейших критериев в оценке соотношения сил.
Структура мирового населения, млрд человек[22]
В российском обществе, следует признать, существует определенный парадокс в оценке действительности, который для многих на Западе выглядит как противоречие. С одной стороны, российская элита и все общество признает огромный потенциал России, а, с другой, - его очевидно слабую современную реализацию. Отсюда - разница между амбициями и действительностью. Эта оценка реальной реализации потенциала в первом десятилетии XXI века строится на сопоставлении и сравнении важнейших критериев, среди которых регулярно используются: доля Российского ВВП в мировом ВВП (чуть более 3%), душевой ВВП (около 12 тыс долл. США), доля в экспорте наукоемкой технологии (0,3%) и др. Это видно из публикуемых официальных данных[23], сведения о которых широко используются не только в российской печати и исследователями, но и руководителями страны.
Как видно отставание России по страновому и душевому ВВП очень существенно. Эта обеспокоенность стала причиной того, что в начале десятилетия стали стремительно появляться концепции и стратегии опережающего развития, декларировавшие, например "удвоение ВВП страны" в качестве главной стратегической задачи. Эти документы, включая и выступления В. Путина в первой половине нынешнего десятилетия, ориентированы на экстенсивный рост российской экономики.
Между тем, как справедливо признают исследователи МГИМО(У), "... для современного мира характерно быстрое увеличение доли третичного сектора (услуг) в экономике. Так, в России в третичном секторе уже работает около 60% всех занятых, а численность занятых во вторичном секторе перестала расти еще в 70-80-е гг., а в 90-е гг. сокращалась. В США в третичном секторе занято 75% работающих.
Причем быстрый рост этого сектора происходит прежде всего за счет образования, науки и научного обслуживания, культуры и искусства, здравоохранения и физической культуры, жилищно-коммунального хозяйства и бытового обслуживания, социального обеспечения, индустрии отдыха (т.е. рост НЧК - А.П.). В России в этих отраслях (у нас они часто называются отраслями социальной сферы) занято уже более 1/4 работающих (в 1970 г. - около 1/5)"[24].
Эта тенденция еще больше усилилась к концу первого десятилетия. Ожидается, что в ближайшие 10-15 лет прирост ВВП до 95% в развитых странах будет обеспечен именно за счет прироста НЧП.
Преодолеть отставание страны по уровню НЧП (т.е. обеспечить "догоняющее развитие") можно выбрав одну из двух моделей - импортозамещения или экспортоориентирования Первая характеризуется ростом государственного участия и протекционизмом. Вторая (нелиберальная) - ориентацией отраслей на внешней рынок и невозможностью создать многоотраслевую и наукоемкую экономику. Похоже, к сожалению, Д. Медведев в очередной раз выбрал именно эту модель развития страны по "догоняющему сценарию".
Между тем существует и еще одна модель, которая, на мой взгляд, в наибольшей степени подходит России. Модель "опережающего развития", основанная на преимущественном развитии НЧП. Которая сегодня фактически игнорируется. Как справедливо считают учение МГИМО(У), "В России, как и в большинстве других стран мира, национальное богатство подсчитывается на базе реального капитала, оставляя в стороне такие важные элементы капитала (богатства) нации, как природные ресурсы, человеческий капитал, финансовый капитал. Национальное богатство России, рассчитанное по стандартной методике Федеральной службы государственной статистики, на 80% состоит из основных фондов, на 7% - из материальных оборотных средств и на 13% - из домашнего имущества длительного пользования.
Подсчитанное таким образом национальное богатство России на начало 2005 г. Составляло 50,3 трлн руб. По оценке Института экономики РАН, оно составляло примерно 6 трлн долл. По паритету покупательной способности. По этой же оценке весь реальный капитал мира на рубеже XX и XXI вв. равнялся 95 трлн долл., что позволяет сделать вывод, что на Россию падает примерно пятнадцатая часть реального капитала мира.
Учет стоимости природных ресурсов резко увеличит национальное богатство России, выведя его на одно из первых мест в мире. По оценке ИЭ РАН, минеральные, земельные и лесные ресурсы России составляют около 24 трлн долл. (по среднегодовым мировым ценам), что равно пятой части природных богатств всего мира.
Еще больше увеличит национальное богатство России учет в нем человеческого капитала. Если оценивать его на базе вложенных в каждого гражданина затрат на образование, науку, здравоохранение, культуру и искусство, информационное обслуживание, то, по оценке ИЭ РАН, человеческий капитал России равен примерно 30 трлн долл. (США - 95 трлн, Китая - 25 трлн, Индии - 7 трлн, Бразилии - 9 трлн долл.), что составляет двенадцатую часть человеческого капитала мира.
Исчисленное на базе реального, природного и человеческого капитала национальное богатство России является очень большим, вторым по величине в мире - 59 трлн долл. (США - 124 - трлн, Япония - 54 трлн, Китай - 35 трлн, Индия - 12 трлн, Германия - 31 трлн, Франция и Великобритания - по 21 трлн долл.).
Однако учет финансового капитала, который в России невелик по сравнению с экономически развитыми державами мира, уменьшит вес России в мировом богатстве. Так, капитализация рынка акций составляет 0,5 трлн долл. В России в 2005 г. Против 3,7 трлн в Японии и 16,3 трлн в США. По данным Всемирного банка, доля России на мировом рынке акций мира составляла в 2005 г. Примерно 1,4%"[25].
Из этих данных МГИМО(У) понятны преимущества России, которые по разным причинам сегодня не используются. Так, за 2000-2009 годы медленно росли расходы на образование в России.
Бюджетные расходы на образование в 2000-2009 гг.[26]
Основным в определении человеческого капитала является понятие капитала как самовозрастающей стоимости. С этих позиций человек рассматривается как определённый объект, который в результате произведённых в него инвестиций представляет собой экономический объект с определённой стоимостью. На данном этапе человек не является капиталом и представляет собой пока только определённый потенциал. В этой связи человеческий потенциал можно также трактовать как набор инвестиций (образовательных, здравоохранительных и воспитательных) произведённых в человека. Капиталом человек становится только будучи субъектом экономической деятельности, то есть когда произведённые в него инвестиции начинают работать и приносить прибыль[27], как считают экономисты. Или, на мой взгляд, - общественную пользу, что гораздо, принципиально, точнее. Капитал - реализованный потенциал человека или нации. И не обязательно только для прибыли. Общественная и государственная польза - вот критерий оценки реализации потенциала, превращения его в капитал и фактор развития. Более того, общественная польза, в отличие от прибыли, становится все чаще политической категорией.
В условиях социальной и экономической справедливости, более квалифицированные, более активные работники получают более высокую заработную плату, таким образом, получая более высокую отдачу от своего человеческого капитала. Но такое положение в экономике, как и в международных отношениях, - идеализация, скорее - желательная тенденция, которая, однако, безусловно, усиливается в последние десятилетия.
Важно также подчеркнуть, что как личный человеческий капитал, так и человеческий капитал фирмы и нации, принадлежат исключительно этим субъектам. Его нельзя отнять, взять взаймы или заложить. Для страны и нации это имеет огромное значение: увеличение НЧК объективно ведет к укреплению суверенитета и национальной безопасности. Если, например, НЧК в России составляет по некоторым оценкам более 55% национального богатства (в развитых странах - более 80%), то увеличение его доли до 80% в процессе модернизации объективно ведет к резкому укреплению суверенитета, способности защищать национальные интересы и ценности, быть более устойчивым к вызовам глобализации.
И, наоборот (кризис 2008-2010 годов это наглядно показал): сохранение ресурсной экономики, низкого удельного веса НЧК, ведет к ослаблению национального суверенитета, возможностей защищать национальные интересы и ценности. Поэтому выбор стратегии модернизации не случайно вызывает споры и даже попытки противопоставить модернизацию национальным ценностям. Стратегия модернизации, ориентированная на зарубежные заимствования технологий и инноваций, очевидно отличается от стратегии модернизации, ориентированной на развитие НЧК. В том числе и с точки зрения интересов национальной безопасности.
Для оценки человеческого потенциала широко используется так называемый индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), который ежегодно публикуется под эгидой ООН (Human Development Index - HDI). Он является инструментом универсальных сравнений и пользуется значительным авторитетом как в академической среде, так и в политическом сообществе.
Непосредственно составлением рейтинга стран по данному индексу занимается Программа развития ООН (ПРООН). В создании Докладов о развитии человека[28] принимает участие группа независимых экспертов, которые в своей работе опираются на другие исследования, проводимые ООН, а также на официальные данные национальных исследовательских центров.
Идея расчета ИРЧП как совокупного индекса, включающего в себя показатели социального и экономического развития, была предложена в 1990 г. группой экспертов ПРООН. Создание такого индекса объяснялось необходимостью оценки эффектов развития на человеке, который таким образом становился объектом исследования проблем развития[29].
Значение ИРЧП призвано показывать уровень благополучия населения в стране, а также существующие в ней возможности для реализации жизненных потребностей и приоритетов. В качестве важнейших критериев развития человека выбраны долгая здоровая жизнь, высокий уровень образования и достойный (в материальном отношении) уровень жизни.
Этот подход имеет не только методическое, но и политическое значение. Если элита страны, например, недооценивает значение высшего образования, то такое отношение безусловно скажется (причем быстро и непосредственно) не только на ИРЧП, но и на эффективности экономики и НЧП в целом. В этой связи не понятна логика состоявшегося в сентябре 2010 года совместного заседания Госсовета и Комиссии по модернизации при Президенте России, где отчетливо прозвучал тезис о том, что в условиях модернизации "... необходимо устранить сложившийся в 90-х годах перекос в сторону высшего образования. "Очевидная нехватка специалистов, выпускников начального, среднего профобразования", - заявил Д. Медведев"[30]. При этом в качестве аргумента было приведено мнение М. Прохорова, что современное образование готовит 80% выпускников с высшим и только 20 - с начальным и средним образованием, тогда как "рынок требует обратной пропорции".
Аргумент - крайне неубедительный. Если развалили систему профобразования, - что истинная правда, то и надо ее восстанавливать, т.е. увеличить число выпускников, создав для этого необходимые условия, а не пытаться кастрировать высшее образование.
Известно, что высшее образование дает максимальный экономический и социальный эффект. Поэтому вопрос надо ставить - как это сделано, например, в Японии, - вопрос о всеобщем (не путать с обязательным!) высшем образовании, а не искусственно сокращать число студентов. Напомню, что в Стратегии национальной безопасности США 2010 года в качестве важнейшего приоритета ставится задача достижения максимального уровня выпускников высших учебных заведений.
Кроме того очередной аргумент - "рынок требует" - не подтверждается практикой наиболее развитых стран, где доля студентов университетов заметно растет. Они (выпускники университетов) и формируют будущий рынок экономики знаний. В США, Японии, Китае это прекрасно понимают.
На этом же Госсовете министр А. Фурсенко фактически подтвердил идею искусственного сокращения вузов, что, конечно же, совершенно не отражает мировые тренды в развитии[31].
Со временем, помимо собственно ИРЧП, эксперты ПРООН стали рассчитывать ИРЧП с учетом пола и индекс человеческой бедности. Сам же ИРЧП претерпел изменения в методологической части - изменился принцип определения уровня грамотности населения и механизм подсчета ВВП на душу населения.
ИРЧП является композитным индексом, который подсчитывается на основании индекса ожидаемой продолжительности жизни, индекса образования и индекса ВВП на душу населения по паритету покупательной способности[32].
Источником данных для определения индекса ожидаемой продолжительности жизни (Life Expectancy Index) является официальное издание ООН "Перспективы народонаселения мира". Индекс образования (Education Index) рассчитывается исходя из уровня грамотности взрослого населения и совокупного валового коэффициента поступивших в начальные, средние и высшие учебные заведения. Данные о грамотности населения берутся из официальных результатов национальных переписей населения и сравниваются с показателями, вычисляемыми Институтом статистики ЮНЕСКО. Для развитых стран, которые уже не включают вопрос о грамотности в анкеты переписи населения, принимается уровень грамотности 99%. Данные о числе граждан, поступивших в учебные заведения, агрегируются Институтом статистики ЮНЕСКО на основе информации, предоставленной соответствующими правительственными учреждениями стран мира. Индекс ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (GDP Index) понимается в исследовании как индекс достойного уровня жизни. Данные по уровню ВВП на душу населения предоставляются Всемирным Банком.
На основе рассчитанных показателей ИРЧП страны (в Докладе 2009 г. ИРЧП рассчитан для 182 государств) ранжируются на государства с высоким уровнем ИРЧП (83, включая Россию; на первом месте - Норвегия), со средним уровнем ИРЧП (75) и низким уровнем ИРЧП (75) и низким уровнем ИРЧП (24; на последнем месте - Нигер).
ИРЧП по факту предоставляет, чуть ли не стандартную классификацию государств мира, пользующуюся доверием, часто применяемую в различных исследованиях, в том числе сугубо прикладных. Не в последнюю очередь это объясняется тем, что в его основу положены не субъективные оценки экспертов или политиков, а реальные числовые показатели, взятые из официальных источников (конечно, это может создавать некоторые проблемы, связанные с тем, что правительства могут сознательно приукрашивать реалии своих стран), он относительно объективен и поддается верификации. ИРЧП, помимо названных достоинств, ежегодно обновляется.
Вместе с тем ИРЧП достаточно устарел, требует модернизации. Он уже сегодня подвергается справедливой критике.
Два недостатка отмечаются критиками особенно часто:
- ИРЧП учитывает очень мало факторов и потому весьма неточен, соответственно он не учитывает таких данных факторов, как уровень развития науки, производительность труда, а, главное, творческие и культурные особенности;
- для развитых стран он уже вплотную приблизился к единице, т.е. нет пространства для роста. В ряде случаев, индекс даже "выскакивает" за единицу, что, естественно, недопустимо. Приходится искусственно снижать этот показатель.
Кроме того у ИРЧП есть и другие очевидные недостатки. Так, определение РВВП на душу населения - "валовой" показатель, который не свидетельствует ни о степени развития экономики, ни о ее структуре, ни о ее наукоемкости. Он говорит только о душевых реальных доходах, которые могут быть получены, например, от экспорта углеводород. По этому показателю, например, Катар превосходит все страны мира.
Не главная проблема все-таки в том, что ИРЧП должен характеризовать социальную, а не только экономическую сущность человеческой деятельности. Человеческий капитал - как показатель прибыли должен измениться и стать Человеческим капиталом - показателем общественной пользы. Это требует введение новых частных индикаторов, которые должны отражать и качество человеческой личности, например, ее способность к творчеству. Как справедливо замечают В.В. Бушуев, В.С. Голубев, А.М. Тарко, - индексы - более сложные интегральные показатели, которые конструируются и рассчитываются на основе частных индикаторов. Если число индикаторов велико (в США используется 400 индикаторов), то индексов мало. При этом индексы конструируются индуктивным методом - от частного к общему, что связано с отсутствием теории социума и человека[33].
Предлагаемый национальный индекс человеческого капитала (НИЧК) пытается исправить оба эти недостатка. Однако, будучи простым для понимания и не используя сложную математику (это плюсы), он достаточно трудоёмок, так как требует большего количества достоверных данных. Кроме того при определении весовых коэффициентов трудно избежать субъективизма (это минусы).
Эти минусы, впрочем, преодолимы. Даже небольшая группа исследователей сможет выполнить эту работу, в достаточно короткие сроки.
Методика подсчета ИРЧП хорошо документирована, поэтому здесь мы приведем ее просто в виде таблицы-примера:
Введем понятие Дополнительный национальный индекс (Доп. НИ). Аналогичный индекс можно будет разработать и для регионов, что будет значительно точнее, но пока сосредоточимся на национальном уровне.
Данный индекс является открытым, т.е. рассчитывается из тех данных, которые достоверно известны для данной страны на текущий год. Доп. НИ рассчитывается из составляющих индексов. Их число может меняться, но ясно, что чем их больше, тем Доп. НИ, а значит и НИЧК более точно отражает реальное соотношение человеческого капитала, которым обладают страны мира.
Принимаем, что составляющие индекса могут быть положительными и отрицательными.
В данной таблице, это следует подчеркнуть, нет ни одной достоверной цифры, - все приведенные значения условны и приведены здесь, лишь для иллюстрации механизма расчета Доп. НИ.
Из этого примера видно:
- все значения приведены в % к общему населения страны, т.е. все значения единообразны;
- весовые коэффициенты (здесь взяты условно - в реальности требуют отдельного обоснования/исследования) в сумме должны быть равны 1 для положительных индексов и минус 1 для отрицательных, это гарантирует удержание суммарного Доп. НИ в пределах от нуля до единицы;
- при вводе новой строки в состав положительного или отрицательного списка индексов, веса подлежат обязательному пересчету, с тем чтобы сумма осталась равной 1 (или -1);
- собственно Доп. НИ является простой суммой всех строк (положительных и отрицательных).
При такой методике расчета оба главных недостатка ИРЧП нивелируются:
- НИЧК существенно точнее отражает реальность;
- скорость приближения его к 1, даже для очень благополучных стран, значительно снизится.
В качестве иллюстрации, можно привести, как будет выглядеть рейтинг НИЧК первых 20 стран (данные условны):
Существует очевидная потребность в создании как международного, так и общероссийского индекса развития национального человеческого капитала, который смог бы стать инструментом оценки эффективности деятельности правительств. В конечном счете, именно такой результат - уровень НЧК - должен говорить о качестве управления страной и быть главным аргументом, например, на выборах.
Этот же вывод справедлив и для оценки эффективности управления всех регионов Российской Федерации, которые радикально отличаются по уровню своего развития и качеству жизни друг от друга. Региональный душевой ВВП Тувы, например, может отличаться от московского показателя в 15-20 раз, но национальный индекс является усредненным показателем всех российских регионов, а не только тех, где развитие идет относительно успешно.
Уверен, что рассуждая о современной модернизации мы должны насытить это понятие конкретным содержанием в том числе и конкретными критериями, показателями, индексами и т.п. Это внесло бы и больше содержания в дискуссию, ведь не случайно понятия "модернизация", "инновация", "инновационное развитие", "конкурентоспособность" занимают центральные места в российском политическом дискурсе. Создается впечатление, что после ряда инициатив Д.А. Медведева, содержавших призыв "сделать нашу страну современной и благоустроенной", требуется больше конкретики, и больше дискуссий, в ходе которых яснее стала бы и стратегия. Так, была учреждена Комиссия по модернизации и технологическому развитию экономики России во главе с президентом России[34], однако практических результатов, публикаций, выступлений и публичных дискуссий крайне мало.
Вместе с тем достаточно широко эти понятия были использованы Д.А. Медведевым в 2006-2008 годах. Они были положены в основу Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2008 г. N 1662-р[35]. Одной из главных целей был провозглашен переход к инновационному социально ориентированному типу экономического развития, специфика которого "состоит в том, что России предстоит одновременно решать задачи и догоняющего, и опережающего развития", ответить на "долговременные системные вызовы", отражающие развитие, как мировых тенденций, так и внутренних барьеров развития".
В этой связи особенно важным становится процесс мониторинга усилий по модернизации экономики и общества, сопоставления и сравнения результатов деятельности в России с мировыми тенденциями. Для этого необходимы инструменты подобных сравнений и сопоставлений, которые не только разработаны, но и успешно используются. Одним из таких инструментов может стать национальный (региональные) индекс индивидуального человеческого капитала (НИЧК), о котором говорилось выше. Можно и нужно использовать и другие, в т.ч. международные инструменты. Так, профессор МГИМО(У) Л.М. Капица приводит следующие 14 критериев, разработанные международными институтами, которые объединены в 4 кластера[36]. Этот упрощенный вариант был назван протоколом измерения результатов прогресса.
Эти критерии могут иллюстрировать динамику модернизации в стране и ее готовность к экономике знаний. Однако это не снимает идеологических и политических вопросов относительно целей модернизации, которые сегодня трактуются как некоторые частные задачи, и даже самоцель. Что и признали в сентябре 2010 года авторы "Индекса Валдая", в котором, в частности, говорилось о том, что "культурное и цивилизационное развитие России предлагается оценить по критериям созревания цивилизационной идеологии (подч. - А.П.) и модели, степени свободы слова, религии, терпимости"[37].
__________________
[1] Перес Ш. Цена победы - чудовищная, результаты - блестящие. Выступление Ш.Переса в МГИМО(У) присвоении звания почетного профессора Университета. 11.05.2010 г. / http://mgimo.ru/news/
[2] Тренин Д. Модернизация внешней политики России // Полит.ру. Публичные лекции / http://www.polit.ru/lectures/2010/03/25.
[3] Родионов К. Не допустить катастрофы // Независимая газета. 2011. 25 октября. С. 9.
[4] Башкатова А. Плановая экономика инновационного будущего // Независимая газета. 2011. 24 октября.
[5] Башкатова А. От сырьевой зависимости страну спасет только катастрофа // Независимая газета. 2011. 20 июля. С. 2.
[6] Богатуров А.Д. Контрреволюция ценностей и международная безопасность. В кн.: Лидерство и конкуренция в мировой системе: Россия и США / Отв. ред. А.Д. Богатуров, Т.А. Шаклеина. М.: МГИМО(У), 2010. С. 3.
[7] Аузан А. Национальная формула модернизации // Полит.ру. Публичные лекции / http://www.polit.ru/lectures/2009/10/16.
[8] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений // The New York Academy of Science, August 20, 2010. P. 6.
[9] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений // The New York Academy of Science, August 20, 2010. P. 7.
[10] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений. Доклад нью-йоркской академии наук // The New York Academy of Science, August 20, 2010. P. 8.
[11] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений. Доклад нью-йоркской академии наук // The New York Academy of Science, August 20, 2010. P. 7.
[12] Медведев Д. Финансирование армии увеличится втрое / Электронные СМИ "Росбизнесконсалтинг". 2010. 26 ноября / http://top.ebc.ru/politics/26/11/2010/505317.
[13] Воробьев В. У дипломатов появился новый инструмент // Российская газета. 2011. 21 июля. С. 8.
[14] См. подробнее: Смирнов Г.Н. Политический процесс, глобализация и Россия // Мир и политика. 2010. N 2 (41). С. 51-52.
[15] Подберезкин А. Новые международные реалии / www.allrus.info/main.php?ID= 626131&ar3=508
[16] Экономика и политика в современных международных конфликтах / Под общ. ред. А.Д. Богатурова. М.: МГИМО(У), 2010. С. 31.
[17] Земсков В.Н. Характер и возможные направления развития региональной системы коллективной безопасности на евразийском пространстве. МИМ МГИМО(У), 2010. Ноябрь. С. 3.
[18] Земсков В.Н. Характер и возможные направления развития региональной системы коллективной безопасности на евразийском пространстве. МИМ МГИМО(У). 2010. Ноябрь. С. 3.
[19] Парамонов В.В., Строков А.В., Столповский О.А. Россия в Центральной Азии: политика, экономика, безопасность. В сб. докладов ИМИ МГИМО(У) Центральная Азия: актуальные акценты международного сотрудничества. М.: МГИМО(У), 2010. С. 54.
[20] Современная мировая политика. Прикладной анализ / Под ред. А.Д. Богатурова. М.: МГИМО(У), 2009. С. 163.
[21] Мировая экономика. Изд. 2-е, переработанное, дополненное. / Под ред. А.С. Булатова. М.: МГИМО(У), "Экономист", 2007. С. 113.
[22] Там же.
[23] Социальное положение и уровень жизни населения России. 2009: Стат. сб. // М.: Росстат, 2009. С. 499-500.
[24] Мировая экономика. 2-е изд. / под ред. А.С. Булатова. М.: МГИМО(У), 2007. С. 108.
[25] Мировая экономика. 2-е изд. / под ред. А.С. Булатова. М., МГИМО(У), 2007. С. 789-790.
[26] Российская экономика в 2009 году. Тенденции и перспективы. Институт экономики переходного периода. Выпуск 31. М., 2010. С. 405.
[27] Лимачко Е.Е. Человеческий капитал в современной экономике - некоторые теоретические аспекты. Институт экономики РАН, Новосибирск.
[28] Human Development Reports / UNDP/ http://hdr.undp.org.
[29] Отчет о научно-исследовательской работе по теме "Динамика мирового политического развития и проблемы, конкурентоспособности России". МГИМО(У). 2010. С. 30-31.
[30] Кузьмин В. Профессионалы модернизации // Российская газета. 2010. 1 сентября. С. 2.
[31] Косенко Н. и др. из МГУ в ПТУ // Ведомости. 2010. 1 сентября. С. 2.
[32] См. подробнее: Капица Л.М. Индикаторы мирового развития. Л.М. Капица. 2-е изд. М.: МГИМО(У) МИД России, 2008.
[33] Бушуев В.В., Голубев В.С., Тарко А.М. Качество жизни и его индексы: мир и Россия. Уровень жизни населения регионов России. 2010. N 1 (143).
[34] http://archive.kremlin.ru/articles/216634.shtml.
[35] Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года / http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.
[36] Л.М.Капица. Индикаторы мирового развития. Л.М.Капица. 2-е изд. М.: МГИМО(У) МИД России, 2008. С. 100.
[37] "Единая Россия". Официальный сайт. 07.09.2010 / http://er.ru/about/15/3333
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
15.02.2012
www.allrus.info
|
|
