31.01.2013 http://www.eabr.ru
В экономиках, проходящих стадию модернизации,
особую роль играют институты развития. Они бывают как национальные, так
и охватывающие довольно значительные по территории и экономической
значимости регионы. На территории бывшего СССР таким транснациональным
институтом является Евразийский банк развития (ЕАБР). Об особенностях
его деятельности и об основных проектах РБК беседует с заместителем
председателя правления ЕАБР Дмитрием Журбой.
РБК: Расскажите об основных направлениях деятельности банка в минувший год. Какие знаковые события произошли в 2012 году?
Дмитрий Журба: Я считаю, что прорывным моментом для
банка стало то, что впервые за свою шестилетнюю историю он смог занять
деньги дешевле, чем крупнейшие российские банки. Это большая победа.
Речь идет о двух последних займах на 500 млн долл. и 5 млрд руб.,
которые мы сделали дешевле чем размещавшиеся в близкие отрезки времени,
на сходных условиях российские банки. Это, на мой взгляд, закономерный
итог многолетней работы с инвесторами и результат, в том числе, того,
что мы расширили круг организаторов займов. Это существенно удешевляет
нашу пассивную базу, и теперь мы совсем иначе можем смотреть
на предлагаемые проекты. Благодаря этому улучшатся условия
предоставления кредитов клиентам банка.
РБК: Какие из профинансированных вами проектов видятся наиболее интересными? Где точки роста банка?
Д. Ж.: От нас акционеры ждут прежде всего
финансирования инфраструктурных проектов. Но инфраструктурные проекты
в отсутствие господдержки в принципе не в состоянии окупаться даже под
те ставки, под которые мы привлекаем деньги сами. А нам еще необходимо
за счет разницы в ставках покрывать содержание офиса. Поэтому
мы пытаемся найти проекты, которые, с одной стороны, соответствуют нашей
миссии — служат интеграции экономик постсоветского пространства,
государств — участников банка, а с другой стороны, все-таки являются
финансово и экономически выгодными. Вот это постоянное балансирование
и попытка совместить «в одном флаконе» работу и интересы коммерческого
банка с работой и интересами института развития составляет основной
challenge, трудность и интерес в нашей деятельности.
РБК: А есть ли в банке проекты, которые вы готовы профинансировать, но по разным причинам финансирование откладывается?
Д. Ж.: Таких проектов немного, но они есть. Это
жизнь. Когда инициаторы проекта приходят с горящими глазами, в принципе
договариваются о финансировании, а потом пытаются свои воздушные замки
спустить на землю. И тут выясняется, что в воздухе замок вроде неплохо
выглядит, а попытки привязать его к земле проваливаются.
Есть, например, замечательный проект в Казахстане.
Отличный проект. Горно-металлургический. Одно из лучших и известных еще
со времен Советского Союза месторождений олова. Но есть одна проблема —
там тяжело обогащаемая руда. Для того чтобы достать олово из этой руды,
необходимо внедрять особую технологию. В настоящее время такая
технология на территории бывшего СССР применяется в единственном месте —
на Новосибирском оловянном комбинате. Все, что касается
горно-металлургического бизнеса, очень непростое дело — технология
известна в мире, на бумаге все смотрится красиво, но будет ли технология
работать после внедрения, удастся ли ее запустить — непонятно.
У инициаторов проекта нет ни людей, способных эту технологию
воспроизвести, ни специалистов, понимающих, как наладить и запустить
необходимое оборудование. Поэтому владельцы компании — инициатора
проекта на протяжении длительного времени стоят перед дилеммой: либо
рискнуть достаточно большой суммой денег и попытаться технологию
воспроизвести без всякой гарантии успеха, либо получать 70%-й концентрат
олова, который в мире способен переработать единственный завод — тот
самый Новосибирский оловянный комбинат. Сейчас он находится в крайне
плохом состоянии из-за дефицита сырья, заинтересован в них
и готов к любому сотрудничеству, но завтра ситуация на рынке может
улучшиться, и монопокупатель начнет диктовать поставщику свои условия.
Как говорится, в шапке — дурак и без шапки — дурак.
Надо либо внести деньги с риском, что выбросишь их на ветер, поскольку
не сможешь запустить технологию, либо как-то выстраивать долгосрочные отношения с монопокупателем своей продукции.
РБК: Вы говорили об инфраструктурных проектах, которые сложны для реализации без поддержки государства...
Д. Ж.: Таких проектов немного. Два последних,
в финансировании которых мы принимаем участие (оба в Санкт-Петербурге) —
строительство Западного скоростного диаметра и нового терминала
аэропорта Пулково. Есть еще несколько проектов ГЧП на олимпийских
объектах в Сочи, но там все близится к развязке и там нам делать нечего.
РБК: Можно ли найти компромисс между проектами развития и их коммерческой составляющей?
Д. Ж.: Я вижу решение этого вопроса в существенном
увеличении капитала банка, когда мы сможем кредитовать проекты за счет
капитала в большей части, чем за счет привлечения средств на рынке.
И если у нас соотношение «капитал-задолженность» будет не такое, как
сегодня — 2:1, а перевернется — задолженность будет один, а капитал —
два, то мы, помимо прочего, будем еще дешевле привлекать ресурсы.
РБК: Каким должен быть капитал банка? На сколько его нужно увеличить?
Д. Ж.: Это должно быть кратное увеличение — в 4 и
более раз. Тогда мы перейдем в другую лигу. Мы сегодня являемся
региональным банком развития, и в слове «региональный» заключена вся
странность нашего сегодняшнего существования. Мы — институт развития,
соответственно, у нас должны быть длинные и дешевые деньги. Слово
«региональный» говорит о том, что эти деньги — не очень длинные
и не очень дешевые.
РБК: Каким образом ЕАБР участвует в фондах прямых инвестиций в странах СНГ?
Д. Ж.: В настоящее время мы участвуем в одном фонде —
Macquarie Renaissance Infrastructure Fund (MRIF). Это безусловный лидер
мирового рынка по управлению инвестициями в инфраструктуру, компания
Macquarie — гигантский австралийский холдинг.
Интересна история происхождения названия. Маккуори
(Macquarie) — фамилия одного из губернаторов австралийского штата Новый
Южный Уэльс, который в числе прочих свершений ввел собственную валюту
штата для упорядочивания торговли. Проблему собственной валюты он решил
на удивление просто и эффективно: купил 40 тыс. испанских долларов (peso
de ocho — монеты, которые чеканили в Испанской империи после денежной
реформы 1497г.) и прорубил в их центре отверстия. Сердцевины стали
разменной монетой стоимостью 15 пенсов, название которой переводится как
«отброс». То, что осталось с дырой посередине, называется holeydollar —
дырявый или пустой доллар, стоимостью 5 шиллингов. Вместо того чтобы
организовывать литье собственной монеты, чеканку, контроль качества,
он сделал все просто и элегантно. При минимуме затрат достиг максимума
результата.
Так вот, если говорить о фонде, MRIF проинвестирован
на две трети. Это примерно 370 млн долларов из 630 млн. Там есть ряд
проектов, которые в прошлом году были начаты и, как я надеюсь, некоторые
из них в 2013г. завершатся.
РБК: Какие конкурентные преимущества у ЕАБР по сравнению с другими финансовыми институтами в сфере прямых инвестиций? Они есть?
Д. Ж.: Конкретным преимуществом является то, что
мы готовы такие инвестиции делать. Обычные коммерческие банки прямые
инвестиции делают, мягко говоря, неохотно. Это не просто не является
обычной деловой практикой — это скорее исключение из правил и своего
рода сигнал тревоги, что что-то пошло не так. Как правило, если у коммерческого банка есть прямая инвестиция, это означает, что ему что-то пришлось забрать за долги. Стандартная логика на этом уровне такая: прямой инвестор — это своего рода «пролетевший» спекулянт.
РБК: ЕАБР планирует участвовать в других фондах?
Д. Ж.: Мы очень внимательно смотрим на несколько
фондов. В первую очередь на Российско-казахстанский фонд финансовой
инфраструктуры, который придумала и инициатором создания которого
является компания «Да Винчи Капитал». Мы ждем, когда они получат
положительное заключение от ЕБРР, экспертизе которого мы вполне
доверяем. Там достаточно энергичная профессиональная команда. Это
выходцы из уважаемых финансовых компаний, которые разбираются
в финансовом рынке, которые инициировали объединение ММВБ и РТС. Они
также достаточно давно ведут переговоры и являются участниками
российско-казахстанских групп по гармонизации законодательств в области
инвестиций и финансов, ведут речь с руководством Казахстанской фондовой
биржи (KASE) о возможном объединении с Московской биржей, унификации
правил торговли, взаимного допуска, как эмитентов, так и брокеров,
и другие очень интересные проекты.
Мы также внимательно смотрим на фонд, который создало
«Роснано» вместе с «Самрук-Казына». Он призван инвестировать
в небольшие инновационные компании. Наш интерес объясняется следующим.
С одной стороны, венчурный бизнес — это не наш бизнес, с другой стороны,
мы предполагали, что будет происходить трансфер технологий с Запада
в Россию и Казахстан. Но пока на деле мы видим трансфер технологий
из России в Казахстан. Возможно, что, даже если в сам фонд мы не войдем,
будем соинвестировать в отдельные предприятия. Там есть очень
интересные наработки, касающиеся утилизации твердых бытовых отходов
и другие инноваций в области муниципальной инфраструктуры, которые точно
подпадают под наш мандат и в сферу наших интересов.
Помимо этого, мы смотрим на фонд, создание которого
инициировали «Ростехнологии». Это такой «приватизационный фонд»,
поскольку «Ростехнологии» предполагают продать туда существенную часть
своих непрофильных активов. Основной вопрос философии: насколько эти
активы будут жизнеспособны вдали от «Ростехнологий» и почем эти активы
будут предложены для покупки фондом.
РБК: Для ЕАБР прямые инвестиции — работа исключительно через фонды?
Д. Ж.: Нет. Мы только что закрыли первую сделку
в области прямых инвестиций, которая у нас была. Еще в 2008 году ЕАБР
напрямую приобрел пакет акций Ханты-Мансийского банка. В декабре
прошлого года ЕАБР вышел из капитала ХМБ, продав свою долю с небольшой,
но все же прибылью. С учетом того, насколько за это время изменился
рынок, это отличный результат. Деньги уже поступили на наши счета.
РБК: Насколько перспективным с точки зрения новых проектов развития Вам видится наступивший год?
Д. Ж.: Поскольку мы не только финансируем проекты
развития, но и нацелены на то, чтобы проекты имели интеграционную
составляющую, способствовали сближению экономик стран — участниц ЕАБР,
отвечу несколько шире. Думаю, ближайшие два года станут временем
интеграционного строительства. 17 рамочных соглашений Единого
экономического пространства должны быть развернуты в 52 подробных
нормативных актах со всей исполнительской документацией. В 2014 году
президенты стран Таможенного союза планируют подписать договор
об образовании Евразийского экономического союза, чтобы он вступил
в действие в 2015-м. Все это, как мне кажется, даст
дополнительный стимул к появлению новых интересных проектов в различных
отраслях экономики стран СНГ.
