ГЛАВНОЕ МЕНЮ

02.04.2014

http://odkb-csto.org/news/detail.php?ELEMENT_ID=3291&SECTION_ID=91

— Как вы оцениваете результативность более чем десятилетнего пребывания в этой стране американских и натовских войск? Какие проблемы им удалось решить, а какие — нет?

— Есть общая оценка, не моя личная, а общая оценка экспертного сообщества, что миссия была провальной. Об этом говорят не только эксперты ОДКБ, об этом говорит руководство Афганистана, которое все эти десять лет было рядом с контингентом, с руководством Соединенных Штатов Америки, точнее, стран НАТО. Оно видит эту обстановку, что называется, изнутри. И однозначно утверждает, что миссия провальная, что цели, которые были поставлены при введении туда достаточно крупных контингентов западных войск, не реализованы. И причин этому достаточно много.

Я бы не стал сейчас препарировать всю обстановку. Самая главная, на мой взгляд, причина, что в отличие от шурави (советских войск. — ИТАР-ТАСС), которые в свое время там были и пытались, кроме того чтобы подавить противоборствующие силы, еще и восстановить мирную жизнь, создать какую-то инфраструктуру, социальную сферу, оказать помощь афганскому народу в экономическом плане, США и НАТО решали только военные задачи военным путем. Причем во многих случаях топорно.

Вы помните, с какой эйфорией многие восприняли ввод туда натовского контингента, какие надежды были с этим связаны. Талибы, как известно, перед этим уничтожили из гранатометов религиозные святыни — статуи трех Будд, — они начали уничтожать культурные ценности, исторические ценности Афганистана, и все поняли: мракобесы заняли территорию страны и с ними нужно бороться. Многие страны положительно оценили решение о вводе туда контингентов, и как потом изменилось мнение об их действиях там — как внутри самого Афганистана, так и во всем мире.

Почему? Потому что нельзя уничтожать сотни, тысячи мирных людей. Нельзя бить по журналистам, по детям. Нельзя убивать женщин, нельзя стрелять из дронов по свадьбам… Абсолютно неизбирательная тактика. Советские войска в Афганистане, кстати (у нас тоже был такой же период), там тоже не особо церемонились. И что? В результате мы получили ответную негативную реакцию. Но натовцы получили ответную реакцию значительно более острую и мощную.

Причина провала миссии натовской коалиции в том, что решались только военные задачи

Решались, на мой взгляд, неаккуратно, и эти войска не занимались всем остальным. Хотя мы говорим, что там есть положительные моменты, они действительно есть.

Работают школы — это усилие афганского руководства, создана силовая инфраструктура — вооруженные силы, органы полиции и безопасности. То есть сегодня я бы не сказал, что там все очень плохо. Худо-бедно, но функционируют органы власти. В ближайшие дни будут выборы в Афганистане, есть подвижки с точки зрения создания всей государственной структуры, то есть тех институтов, которые характеризуют государство как государство. Это есть. Но за этим огромное количество проблем и, самое главное, абсолютно неясен дальнейший путь. А именно то, что ставилось как главная цель перед коалицией, — сделать Афганистан демократическим, мирным, но демократическим не с западных позиций, а исходя из культурных и национальных традиций страны, развивающейся в экономическом плане, с развивающейся социальной инфраструктурой… К сожалению, всего этого достичь не удалось.

— Какие угрозы и риски несет для стран Центральной Азии и России вывод войск коалиции? Какие меры предполагает принять ОДКБ, чтобы парировать или микшировать потенциал этих рисков? Некоторые СМИ, например, утверждают, что для парирования афганской угрозы ОДКБ может даже разместить в государствах Центральной Азии, в том числе в Казахстане, оперативно-тактические комплексы «Искандер-М».

— Нет, конечно. Никаких «Искандеров» мы размещать не собираемся. Для чего? Чтобы бить по населению?! По большому счету «Искандер» — это не то оружие, которое необходимо для противодействия таким вызовам, которые мы сегодня ожидаем из Афганистана. Вообще мы говорим о четырех факторах, хотя я, конечно, могу и больше назвать, которые мы сегодня отмечаем в Афганистане.

Первое — это зона нестабильности как таковая. Второе — это территория, на которой находится большое количество вооруженных отрядов различных экстремистских организаций. Третье — это лагеря подготовки боевиков. Четверное — это наркотрафик. Все это есть сейчас, это присутствовало ранее, когда натовские контингенты проводили активные операции. И это никуда не ушло, даже при огромном скоплении там западных войск и при колоссальных финансовых средствах, которые вливались в Афганистан. К сожалению, решить все эти проблемы не удалось — они там останутся.

Я даже не говорю про талибов и про какие-то другие проблемы, которые будут возникать в любом случае после вывода войск. Но четыре основных фактора, которые влияют на безопасность в приграничных странах, в том числе в Центральной Азии, сохранятся. Наркопоток, он как был, так и остается. Отряды, которые там находились, в том числе Исламского движения Узбекистана, так и сидят, как они вынашивали планы по вторжению в Узбекистан, в том числе через территорию Таджикистана и Киргизии, так и вынашивают. Как были лагеря подготовки террористов, так и есть. Более того, сегодня они более интенсивно готовят выходцев из наших стран — государств ОДКБ.

Мы знаем эти лагеря подготовки. Мало того, мы знаем количество террористов, которые там обучены и готовы к действию. Некоторых из них отлавливают на нашей территории, некоторые сейчас проходят боевую практику в Сирии, но все они в любом случае будут возвращаться. Куда? Они будут возвращаться на свою родину. Уже с промытыми абсолютно мозгами и готовые для боевого применения. По тем задачам, которые ставит им их руководство в центральноазиатских государствах и, кстати, в России тоже.

Все это сохраняется. И к сожалению, по этим проблемам ISAF никаких мер принято не было. А это значит, что мы опять столкнемся в том числе с попытками перехода вооруженных банд через границу Афганистана в приграничные страны ОДКБ со всеми последующими негативными событиями.

Чего мы не ожидаем? Мы не ожидаем крупномасштабного вторжения. Мы не думаем, что сегодня в Афганистане есть силы, которые бы сколотили тысячные вооруженные отряды и они бы двинулись на порабощение Таджикистана, на юг Киргизии и в другие районы. Но в том, что будут попытки прорыва, а они сегодня уже есть, я убежден.

За последние полгода количество столкновений на таджико-афганской границе увеличилось в несколько раз

Это попытки прорыва через государственную границу Таджикистана вооруженных бандитов, и наркомафия, и бандформирования, которые занимаются уже другими вещами, например политическими.

— Можно назвать количество этих попыток?

— Если не ошибаюсь, месяц назад сообщалось, что за полгода таких попыток было около 35. И все они сопровождались серьезными столкновениями на границе.

Мы ожидаем попыток идеологического влияния на население стран Центральной Азии, создания экстремистского подполья в наших государствах, которым будут руководить эмиссары Афганистана. Мы ожидаем прорыва бандформирований для решения каких-то локальных задач, для дестабилизации обстановки в наших странах. Плюс долгоиграющая пластинка — наркобизнес и наркотрафик. Мы думаем, что у нас впереди напряженные времена, и мы к этому готовимся.

В течение последних двух лет мы неоднократно докладывали Совету коллективной безопасности ОДКБ предложения о минимизации тех вызовов, с которыми мы столкнемся после вывода натовских контингентов из Афганистана. При этом хочу некоторые детали уточнить. Мы не ожидаем полного вывода коалиционных контингентов, мы говорим об их переформатировании. Они там остаются, и они будут решать свои задачи, только не в таком количестве, как сегодня, и, естественно, несколько изменив приоритеты своей деятельности. Полной ясности пока нет, но мы точно знаем, что и американские военные базы там сохранятся.

Мы отработали план по противодействию вызовам из Афганистана после 2014 года. У нас сейчас идет достаточно серьезная работа по усилению силового потенциала, особенно сил быстрого реагирования, которые могут при необходимости оперативно вмешаться в ту или иную ситуацию. Мы создаем некоторые новые элементы силового потенциала. Такие, как коллективные авиационные силы и силы специальных операций. Мы очень серьезно работаем над организацией совместной боевой подготовки. И конечно, уделяем много внимания вопросам координации нашей совместной деятельности. В том числе проблеме борьбы с наркотрафиком, незаконной миграцией, терроризмом и экстремизмом. Это делается в плановом режиме. Соответствующий план утвержден нашими президентами. Вся эта работа ведется достаточно равномерно и на регулярной основе.

— Одна из задач, которая стояла перед коалиционной группировкой в Афганистане, — борьба с наркопроизводством и распространением наркотиков за пределами страны. Как мы знаем, войска США и других стран НАТО, находившиеся на территории страны, по-настоящему не занимались этой проблемой. Почему? Боялись вызвать против себя дополнительную агрессию или считали, что Афганистан от их государств далеко и наркотики пойдут в первую очередь в соседние с ним страны, в том числе в Россию. А такая перспектива их вполне устраивала?

— Вы знаете, меня очень часто спрашивают, особенно представители центральноазиатских государств, есть ли у нас информация о том, что самолетами НАТО перебрасываются крупные партии наркотиков в Европу и там, в Косове, их начинают расфасовывать. У меня лично такой информации нет, но зато в интернете таких сообщений огромное количество.

Конечно, борьба с наркотрафиком для нас приоритет. И я благодарю директора Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктора Иванова за то, что он так заинтересованно работает в этом направлении на коллективной площадке.

В 2013 году, когда было председательство Киргизии, мы провели очень интересное мероприятие. Под видом учений спецподразделений антинаркотических ведомств государств — членов ОДКБ в Киргизии в серой зоне — это на юге, в горном массиве, — которую используют для переброски наркотиков, мы провели патрулирование территории силами спецназа. И я вам скажу, мы получили очень положительный эффект. Теперь эту работу мы поставим на регулярную основу. И по направлениям, которые на сегодня задействованы для переброски наркотиков, но сложно контролируемы, мы будем использовать силы специального назначения.

Кроме того, по решению, одобренному нашими президентами, в рамках ОДКБ сегодня создается Центр специальных антинаркотических операций.

Мы не стоим на месте, понимаем, что все наши усилия дают сегодня неплохой результат. Но с другой стороны, они еще недостаточны для полного перекрытия этого канала. Ищем новые формы работы. Создание центра как координирующего органа по специальным операциям против наркомафии, специализирующегося на афганском наркотике, нам представляется очень перспективным.

Но вы задали вопрос, почему натовцы не боролись с наркопроизводством в Афганистане. Вы знаете, еще в начале 2000-х годов, после ввода сил НАТО и развертывания базы Манас в Киргизии, когда там еще стояла боевая авиация, мы встречались с командующим базы. Говорили с ним достаточно долго о функционировании базы, о тех задачах, которые она выполняет. Я спросил его, а он был представителем США: «Почему вы не боретесь с нарколабораториями? Почему вы не боретесь с наркогруппами?» Он ответил мне: «Политической задачи такой нам поставлено не было».

Я думаю, что главное, почему не было поставлено такой задачи перед контингентом ISAF, — это не создавать для него еще больших проблем. Потому что если бы на сторону талибов встала еще и наркомафия, а у них свои вооруженные отряды, у них большое количество финансовых средств, то, я думаю, там было бы еще хуже, чем сейчас. Не стали просто дразнить эту достаточно мощную силу в Афганистане, занимались только талибами, но не занимались наркомафией.

НАТО занимала «страусиную позицию», прятала голову в песок и говорила, что для нее главная задача - вооруженные отряды "Талибана"

А наркомафия развивала свое производство, совершенствовала каналы переброски и сегодня имеет достаточно широко разветвленную сеть, с которой бороться действительно крайне сложно.

И понятно, что нам с позиции только приграничья, не получая поддержки из Афганистана, достаточно трудно добиться ощутимого эффекта. Мы много раз говорили НАТО: "Ребята, давайте работать вместе. Вы — с территории Афганистана, мы — с территории приграничья. Давайте будем работать по наркомафии. Мы не говорим про все остальное — понимаем, что вам это невыгодно, что вам легче ловить свою рыбку в этой мутной воде. Но давайте хотя бы наркопроизводство прикроем". Но они не пошли на это дело. Реально те возможности, которые существовали тогда по борьбе с наркотрафиком, использовались только на 50%, то есть только членами ОДКБ, но не использовались те возможности, которые были у натовских контингентов в Афганистане.

— Известно, что в ходе проведения антитеррористических операций в Афганистане армия США активно использовала беспилотные летательные аппараты, в том числе ударные. Удары американских БПЛА ощутили на себе не только террористы, но и мирные жители. Нужно ли привлекать к ответственности тех командиров, кто совершал такие преступления, и кто это должен делать?

— Командиры выполняют поставленные задачи. Привлекать к ответственности нужно тех, кто принимал решения по использованию беспилотников по мирному населению. Но эта проблема мирового характера, это новый вид оружия. Оно не поддается сегодня какому-либо контролю. Нет никаких регулирующих документов, которые определяли бы, как можно его использовать. Все это отдается на откуп конкретным руководителям, которые используют беспилотники. Я считаю, что по БПЛА в формате ООН необходимо принять соответствующий документ, который бы регулировал их использование.

Потому что, с одной стороны, мы видим эффективность их использования по некоторым боевым группам, а с другой стороны, много случаев, когда дроны расстреливали мирных граждан, что неприемлемо. Вы знаете, что беспилотники — это один из главных раздражителей во взаимоотношениях США и Афганистана. Многократно президент Афганистана требовал, чтобы американцы прекратили неконтролируемое использование беспилотников. Я думаю, что сегодня речь идет о том, что правила их использования необходимо установить на международном уровне.

— Сегодня, когда США и ЕС объявили экономические санкции против России, нужно ли нам продолжать сотрудничество с ними по Афганистану? В том числе продолжать предоставлять северный транспортный коридор? Оставлять возможность использовать ульяновский транспортный хаб?

— Я считаю, что мы не должны что-то закрывать или прекращать, не использовать те возможности, которые у нас есть для сотрудничества. Я очень надеюсь, что скоро антироссийская волна, которая развернута на Западе, спадет.

Мы должны сотрудничать со всеми силами, которые заинтересованы в нормализации обстановки в Афганистане. Мы должны оказывать помощь натовским контингентам в транзите. Это моя позиция. Они выполняют правильную задачу, они пытались обеспечить стабильность в Афганистане. Военные, которые напрямую зависят от этого транзита, они ни в чем не виноваты. Они абсолютно честно выполняли свой долг, я с большим уважением отношусь к этим людям. Потому что они действуют в очень сложных условиях и экстремальных ситуациях.

Проблема-то не в них, они свои задачи, как военные, выполняли, и им нужно оказать помощь с точки зрения обеспечения вывода вооружений. А то, что касается сотрудничества, я глубоко убежден, что мы должны сотрудничать и по Афганистану, и по Сирии. Мы сегодня с замиранием сердца слушаем о событиях на Украине, но мы совсем забываем, что у нас горит Сирия, что у нас все плохо в Афганистане.

— Проблема Афганистана после вывода оттуда коалиционных войск может затронуть не только страны Центральной Азии, России и ОДКБ, но и государства Шанхайской организации сотрудничества, большинство которых также являются членами ОДКБ. Как налажено сотрудничество между двумя организациями по афганской проблеме?

— У нас были консультации, обмен мнениями. У нас было достаточно много мероприятий с ШОС, где мы обсуждали ситуацию в Афганистане. У меня состоялось несколько поездок в Китай и скоро предстоит еще одна. Я обсуждал с представителем КНР наши совместные действия по стабилизации ситуации в Афганистане. На сегодняшний день у нас разные форматы. В рамках ОДКБ есть рабочая группа по оказанию содействия Афганистану при совете министров иностранных дел — она очень интенсивно работает. Кстати, на заседания рабочей группы мы приглашали представителей ШОС и Китая. Обменивались нашими оценками, выстраивали совместные перспективные планы.

Но Афганистан сегодня получил статус наблюдателя в ШОС, и теперь если мы работаем с позиции международной организации, в которую Афганистан не входит, оказываем ему содействие, то ШОС уже работает с Афганистаном как со своим почти что членом. И там, на мой взгляд, другое качество взаимодействия. Другое дело, что мы должны корреспондировать свои шаги по линии ОДКБ и по линии ШОС. Так как Афганистан и Центральная Азия — это ареал ОДКБ и ареал ШОС. Это наша земля, наша среда обитания, это наши народы, это страны-союзники. И мы здесь должны выстраивать всю работу, чтобы не допустить каких-то экстраординарных явлений.